Дед Мавр

Стоишь на якоре, на неправдоподобно голубом рейде, и глаза не можешь отвести от перламутрово-белой кипени прибоя и золотисто-желтого пляжа за ним, от фантастического буйства джунглей, простирающихся в неведомую даль. И начинает казаться, что когда-то уже бывал здесь, видел все это: не тут ли, в джунглях, бывший миссионер Саку собирал своих соплеменников на смертную битву с бессердечными и беспощадными белыми пришельцами?

Тем более счастливыми бывали не пригрезившиеся, а действительные весточки из дома. Например, во Владивостоке, куда из Управления Северного морского пароходства переслали адресованную экипажу нашего судна почту и с нею небольшую посылку для меня. Спасибо маме, всегда знала, чем может порадовать «блудного сына». Вскрыл посылку — так и есть: «Годы, как шторм» Петруся Бровки, сборник рассказов Михася Лымьнова «Андрей Летун» и повесть «Сын воды» Янки Мавра.

«Сына воды» взял в руки в первую очередь. Посмотрел на обложку: книга эта, оказывается, была издана еще в двадцать седьмом году, когда я заканчивал общеобразовательные курсы. Почему же тогда, в Минске, не разыскал и не прочитал ее? Одно из двух: или завертелся с выпускными экзаменами, или читатели очень быстро раскупили весь тираж. Что ж, тем более спасибо маме.

Полистал, посмотрел иллюстрации и принялся читать. И чем дальше читал, тем большее удивление нарастало от страницы к странице. Как тогда, когда не мог оторваться от повести «В стране райской птицы». Но тогда, кроме Минска, Орши, где родился и жил потом до школьного возраста, и немного позднее Могилева, я ничего не видел. А с тех пор как стал моряком, довелось повидать и обожженных африканским солнцем алжирских мальчишек, ныряющих в морскую глубь за сверкающими серебром монетами, которые швыряют с борта роскошного лайнера изнывающие от духоты и безделья богатые туристы. И полуголых, и совсем голых мальчуганов, разноголосо клянчащих, гурьбой сопровождающих по улицам Сингапура иностранных моряков. И не мальчишек, а молоденьких японских девушек под жестким присмотром хозяина опускающихся на морское дно за раковинами-жемчужницами.

Да, все это я видел и, стало быть, знаю. А откуда Иван Михайлович Федоров, если он и есть писатель Янка Мавр, может знать жизнь, особенности, даже мысли героя повести «Сын воды», молодого туземца Манга? Манг спасает от смерти тоже молодую богатую англичанку. Встреча с белыми вызывает у юноши стремление собственными глазами увидеть их мир, их далекую страну, приобщиться к их кажущемуся прекрасным существованию. На пути к этой, полностью захватившей Манга, цели ему приходится одну за другой преодолевать многочисленные преграды. Но герой повести настойчив, он сильный и умный и в конце концов оказывается в стране своей мечты.

Что же юноша обретает там, куда так упорно и неутомимо стремился?

«Белая Птичка», англичанка, находит единственную возможность отблагодарить человека, спасшего ей жизнь: помогает ему устроиться лакеем в богатом ресторане. И какое ей отныне дело до «дикаря», обреченного в течение долгих четырех лет выслушивать ругань ресторанных завсегдатаев, покорно сносить их повседневные издевательства, а напоследок оказаться вышвырнутым вон даже с этой унизительной службы.

Значит, лучшей доли, человеческой доли для «туземцев» и «дикарей» нет и быть не может?

Может быть, обязательно будет, но за нее надо бороться!

И хотя читать приходилось урывками, потому что наш экипаж был занят передачей судна команде Тихоокеанского пароходства, страстный авторский призыв к борьбе глубоко запал мне в душу.

Возвращались мы из Владивостока в Архангельск не морем, а поездом. Одуреть можно: одиннадцать суток изнурительного безделья! Облегчение приносила лишь мысль, что впереди у меня — двухмесячный отпуск. Поэтому и постарался ни дня не задерживаться в Архангельске: получил расчет за весь, без малого, кругосветный рейс, и тут же — в Минск. Что там дома?

Очень хотелось как можно скорее встретиться с Иваном Михайловичем. После «Сына воды» тени сомнения не оставалось в том, что он и есть Янка Мавр, писатель, чьи книги не только полюбились мне, но и заставляли думать. Жаль, что Борис Захощ сейчас едва ли в Минске, а то и его повел бы с собою: убедись, кто из нас оказался прав в давнишнем споре.

На следующий день после приезда отправился на Ново-Московскую улицу, к трехэтажному кирпичному дому.