Дед Мороз для одинокой Снегурочки

Ксения хотела опять ответить, что не собирается рушить чужую семью, что… но не те слова это были. Какое-то мявканье обиженной девчонки. Но и ехать…

– Саша… – задумчиво крутила она в руках беленький ботинок. – Понимаешь, мы поторопились с тобой… Ну, не делается это так. То не знали друг друга, а то за один вечер – все! Муж и жена!

– Мы же не расписываться побежим… – не сводил с нее серьезных серых глаз Остромичев. – Пока просто поживем вместе. Я совсем не шоколадный заяц. Скорее, кукух, который своего кукушонка… Да я даже не из-за Стаськи…

Ксения внутренне усмехнулась. Все правильно. Лизонька уехала, Остромичев просто не знает, что делать с ребенком. Пока он войдет в колею, Ксения как раз у них и поживет, не расписываясь.

– Нет, Саша, – строго перебила его она и скинула розы с постели. Хотела встать, но вспомнила, что в одной ночной сорочке, и натянула повыше одеяло. – Извини… Все было очень хорошо, просто замечательно, но… Новый год прошел, мы его встретили, спасибо нам обоим, а сейчас…

Остромичев поднялся.

– Я все понял… Ты все обдумала, и это твое окончательное решение…

– Да, Саша, окончательное, – выдохнула она.

– Ну что ж… я уважаю твое решение, – совсем холодным тоном произнес Остромичев и вышел из спальни.

Ксения боялась шелохнуться. Она лежала, будто придавленная каменной плитой, подняться не было сил. А надо было бежать вслед за ним! Надо было удержать! Крикнуть: «Саша! Да не слушай ты меня, дуру! Неужели ты не видишь, что я без тебя просто с ума схожу! Всякую чушь несу, а ты…»

Она ждала, когда хлопнет входная дверь, но неожиданно открылась дверь в спальню.

Перед ней стоял одетый и обутый Остромичев.

– Ксюша, – жестко начал он. – Я уважаю твое решение…

– Да… – испуганно смотрела она снизу вверх. – Ты в обуви, а Зойка…

– А ты уважай мое, договорились?

– Договорились, – кивнула Ксения, ничего не понимая.

В ту же минуту Остромичев деловито подошел, схватил в охапку ее вместе с одеялом и потащил из комнаты.

Ксения сначала думала, что он тащил ее в ванную, она слабо отбивалась и пыталась даже добавить металла в голосе. Однако в такой позе, когда твоя пятая точка выше головы, это получалось отвратительно! Даже смешно! Но она сопротивлялась. Однако Остромичев тащил ее вовсе не в ванную, он волок ее в подъезд!

– Ты сдурел, что ли?! – колотила его по спине Ксения. – Я же раздетая вся! Я же почти… Совсем совести нет!

– Вот именно… – бурчал Остромичев. – Притащу тебя голую к себе, тебе и сбежать не в чем будет.

– Да ты совсем рехнулся?! Сейчас же нас люди увидят! Я же… я же педагог, между прочим!

– Вот и помолчи… там кто-то поднимается, – предупредил Остромичев, и Ксения тут же захлопнула рот.

Остромичев заботливо оглядел здоровенный сверток на своем плече – ничего лишнего не было видно.

Навстречу похитителю воспитательниц поднималась соседка Ксении Татьяна с двумя своими роскошными лабрадорами. Она бы из вежливости никогда и не спросила – что такое непонятное мужчина несет. Но ее собаки, почуяв знакомую, заюлили и стали подпрыгивать к Ксениной голове.

– Здравствуйте, – смущенно остановилась Татьяна. – Мич! Ральф! Тихо! Мужчина, скажите, а что это вы несете такое непонятное… Мои собаки волнуются.

– Да так… – старательно улыбаясь, ответил Остромичев. – Всякое старье из дома выношу.

Татьяна все же набралась смелости, зашла со спины, отодвинула угол одеяла и увидела физиономию Ксении. Физиономия скалилась, подмигивала и вообще – вела себя странно. Татьяна повернулась к Остромичеву.

– А это всякое старье согласно… из дома выноситься? – на всякий случай спросила она.

– Согласно, Танечка, согласно, – пыхтела под одеялом Ксения. – Ты себе не представляешь, Танюша, я всю жизнь мечтала вот так… за крепкой мужской спиной… Остромичев! Волоки меня назад! У меня ноги уже выглядывают! И… и их собаки укусить хотят!

Они все же вернулись в ее квартиру. Только Ксения не стала торопливо одеваться и собираться, напротив, Александр сам позвонил Егерьцевым и предупредил, что они будут дома чуть позже.

Новогодняя сказка продолжалась. В комнате вовсю кричал телевизор, повторялись какие-то программы, начинались новые, но их никто не смотрел и не слушал. Разве тут до телевизора, когда в спальне решается судьба двух человек!

И решалась она довольно долго, потому что это ж тебе не тяп-ляп и готово! Это ж… всю дальнейшую совместную жизнь надо распланировать!

Только ближе к вечеру Ксения встала, чтобы поставить чайник. Тут же зазвонил телефон.

– Ксюш, не бери трубку, пусть думают, что нас нет, – вышел к ней на кухню Остромичев.

Но было уже поздно – трубка была уже у Ксении в руке и кричала ехидным, Зойкиным фальцетом:

– Ксюш! Ты, главное, запомни! Если вот тебе вдруг ни с того ни с сего захочется огурчика, ну, знаешь, солененького такого, то это, Ксюш, значит, обязательно мальчик родится. А вот если помидорчика захочешь, неважно – свежего или маринованного, то будет непременно девочка! Я знаю!

– А если салата захочу? – ничего не понимала Ксения. – Я вот, например, тебе салат оставляла из свежих огурцов и помидоров, так вот сейчас бы самое время…