Дед Мороз умер, рассчитывай на себя

Лежа на кровати в номере класса комфорт с широкой двухместной кроватью и прижимаясь к Веронике, он пронзительно попробовал неведомое эмоциональное блюдо, когда он наполнен то ли счастьем, которое останется с ним до последнего дыхания, то ли вспышкой радостью, от того, что эти сутки предпоследние в его жизни. Сегодня воскресенье, а завтра обязано закончиться к обеду. Как-то сразу встали на месте те ситуации, о которых переживал, иногда даже всхлипывая, прячась от людей. Рассмеялся от той надуманности, что его доводила до депрессии.

Любовники часто снимали номера в приличных гостиницах или отелях в необъятной столице, чтобы развеется от повседневности и преобразить обыденность. Особенно актуально отвлечься, когда Вероника была на втором триместре беременности и решала проблемы ни только с нелегким протеканием, но и с жильем. Она разменивала четырехкомнатную квартиру, доставшуюся ей от отца, чтобы поделить на две половины, между собой и братом.

Игорь мог был полезен в бытовых делах, остальным всецело занималась сама. На этот момент квартира отца продалась и оставалось найти двухкомнатную квартиру, успеть закончить ремонт к родам. Ника и Игорь ждали дочь.

Игорь не раскрывал никому, что после его смерти детям и Вероники достались бы те суммы, что позволили бы не беспокоится о многом. Он от слова «вообще» не афишировал, что за короткое время суммы на счете в банке вознесли его в клиентский ранг обслуживания Private Banking. Он прикупил четырехкомнатную квартиру для новой семьи, но не останавливал стремление Вероники создать гнездышко и не распространялся о том, что разбогател, чтобы она не расслаблялась, продолжая строить планы соизмеримые возможностям, чтобы вместо наседки вести активный образ жизни.

Он решил еще в пятницу, сразу после звонка куратора из страховой компании, что хотел бы четко знать, что умрет в понедельник. Знание давало чувство восхищения от наслаждения последними двумя днями жизни. Когда он понял, что осталось 48 часов, то не собирался делится печальной новостью ни с одной душой. Это безумие предвкушать свою смерть, да еще и хвастаться этим. Его бы понял Олег, но ни другие.

Хотя ни исключал, что оставленные жены и повзрослевшие дети, узнав новость о его кончине, бурно зааплодировали, отдавая должное верному решению неряшливого по жизни отца. А понял он, что нимб исполнит по примете, когда нимб брался исполнял желания, то чесались ладони, как и во время телефонного обсуждения деталях со страховой компанией.

Скольких он еще сделает несчастными? Сколько сам горестей пронесет, зомбируя себя до состояния бурлака, тянущего скарб из разочарования в глазах бывших жен, когда он приходил забрать соскучившихся детей для прогулок. Попыткой в те недолгие часы совместного пребывания научить их тому для него важному, что не даст им оступится и выйти на ту дорогу, что протоптана им и, по которой заблудившись, он ходит кругами. Он разочарованный в том, что потратил десятки лет в сторонние заботы, когда мог быть себялюбивым.

Завтрак прошел в думах, затем часы отсчитали 12 дня подталкивая покинуть номер.

Игорь, прощаясь у гостиницы «Славянка» на Суворовской площади, помог Нике подкачать чуть спущенную шину ее автомобиля. Поцеловал, прощаясь. Она строила планы, а он, бредя к своей машине через приложение на телефоне сделал Нике перевод в 300 тысяч рублей. Последние крохи, что он заработал в ежедневных битвах на IT-мечах в компании по разработке приводящего к абсурду сервиса, когда тот делается ради развлечения пользователей. Перевода бы хватило на то, чтобы дождаться разделения наследства после его смерти. Кстати о наследстве. Сколько же у него скопилось миллионов? Считать перестал после сотни. Наследники явно обрадуются.

Он завел Toyota Rav4 пятого поколения максимальной комплектации в аэродинамическом обвесе Khann. Осмотрел вход в гостиницу, словно прощаясь и с этим жанром развлечения. Включил композицию «Встреча» Алексея Рыбникова и заплакал. Вчерашнее счастье выветрилось. Слезы лились оттого, что устал от жизни, перестал её чувствовать. Иначе как все те, что довольствуются её покоем. Он боготворил Будду, но не нашел в его философии то, что помогло бы ему найти покой, а за день до смерти пытался нащупать нити покоя.

Он не мог любить одну, не мог сидеть на месте, он хотел быть везде, что не доступно человеку. Антагонист, противодействующий равновесию, чем полон мир.

Зачем отец ходил к старцу, выманивая для сына место под солнцем? К чему это привело?

Он не готов жить здесь, по тем правилам, что миллиарды человек, потому жил наоборот. Когда он радовался, плакали миллионы других, а когда горевал, радовались миллионы. Само понимание, что он заставлял кого-то страдать тянула его к мысли оставить эту жизнь. Это не его игра. Сколько же с таким же взглядом на жизнь мужчин рядом? Никто не делился сокровенным, тупо побухивали, рыбачили, изменяли, заводили хобби. Нити покоя ускользали, становясь недоступными.