Дед (роман нашего времени)

Полицейские с интересом поглядывали на творящееся за спиной памятника Грибоедову «чёрт знает что». Но приказа убрать всё это безобразие не было, и полиция терпела. Ни одна сторона не переходила в наступление. Полицейские, как уже стало понятно, не переходили, поскольку не было приказа. А либералы-хипстеры, девочки и мальчики, потому, что считали своё количество недостаточным ещё. Дед морщился, досадуя, что они не понимают: «и пятьсот человек могут добиться многого, если эти люди решительны, целеустремлённы, храбры и мужественны», знал Дед. Белоленточные ждут, когда их будет миллион, даже свои демонстрации они стали называть «маршами миллионов». На самом деле даже если их соберётся когда-нибудь миллион, что маловероятно, таких вот нерешительных сибаритов, то в наступление они всё равно не перейдут, так и будут переминаться с ноги на ногу. «Коммунисты из КПРФ уже двадцать лет строят свою стратегию, надеясь, что когда-то им достанется от народа вся Государственная Дума, все депутатские места, и вот тогда они себя покажут».

Дед абсолютно уверен, что, даже имея абсолютное большинство в Государственной Думе, дрессированная «партия профессоров» (потому что в ней состоят множества преподавателей вузов) прыгать не станет. Как блохи, которых накрыли стаканом, вначале они прыгают, но, ударяясь о стенки стакана, скоро убеждаются в бесполезности попыток убежать. Когда стакан снимают, блохи не прыгают, потеряли волю к прыганию.

Сам Дед никогда не проделывал такого опыта. За всю его жизнь он лишь однажды имел дело с этими насекомыми, точнее с их разновидностью, с окопной вошью. Дед привёз вшей с войны в Боснии в 1992 году. По прибытии в Paris у него стал жутко чесаться лобок. Он посмотрел свой лобок, а потом лобок Наташки. Ничего не обнаружил.

Дед развеселился, вспоминая этот эпизод своей непутёвой жизни. Он тогда обвинил в чешущемся лобке подругу Наташку. «Это crabs! Ты подцепила без меня crabs! Ты, б…, таскалась тут без меня!» – матерился молодой темноволосый парень, которого позже стали называть Дедом. Он долго был парнем, чтобы потом сразу стать Дедом.

– Сам ты! – хмуро защищалась Наташка.

Он всё же заставил её отправиться к доктору.

– Эх ты…удак! – закричала Наташка, едва войдя в дверь, когда возвратилась. – Ты привез с войны окопную вошь! Вшивый…удак! Доктор спросил меня с удивлением: «Где вы подхватили этих насекомых? Во Франции окопная вошь не встречается с 1918 года». Он прописал нам мазь. Будем мазаться.

Они стали хохотать.

Власть в случае с оккупай-абаевскими хипстерами проявила отеческое терпение, не став их тащить-волочить, понаблюдала за ними, и начала посылать на Чистопрудный бульвар одну задругой комиссии. Пожарные в данном случае не очень годились для того, чтобы запретить сборища. А вот хитроглазые и лукавые доктора из санэпидемстанции оказались в самый раз. Несколько комиссий из мэрии оценили санитарное состояние бульвара как чрезвычайно опасное. В дополнение к вердикту врачей свои жалобы, и искренние, и надуманные, принесли в мэрию и полицию жильцы. Вся эта кампания давления в один прекрасный день закончилась постановлением мэрии о выселении. Полицейские, имея на руках приказ, вежливо вытеснили современных мальчиков и девочек, гордых своей прогрессивной борьбой (жевание бутербродов и ночи в спальных мешках на грязном газоне) против «кровавого режима».

Выдавленные с Чистых прудов хипстеры перетекли в сквер на площадь Восстания. Как раз в это время телеканал «Дождь», уязвлённый враждебной позицией Деда по отношению к белоленточникам, вызвал Деда к себе на передачу с телеведущей Собчак, дочерью ныне покойного известного либерала, крёстным отцом её был глава государства. Дед пошёл, он любил посещать логова врагов.

– Почему вы не участвуете в акциях всенародного протеста? Мы вас очень любим. После эфира я еду в лагерь на площадь Восстания. Давайте вы поедете со мной?

Дед смотрел на Собчак, девушку с расшлёпанными губами, и насмешливо улыбался.

– Ну как мне доказать, что мы вас любим? – проныла Сочбак.

Дед выставил ногу в её направлении и указал на свой чёрный ботинок.

– Целуй ботинок, – сказал Дед.

– Что?

– Ботинок целуй!

Дальше Дед сообщил ведущей, что пули её папы летели в него, в Деда, когда либералы в 1993-м расстреливали здание Верховного Совета.

Кончилась же передача тем, что ведущая подарила ему книгу Максима Горького. Это был её фирменный жест, всем своим приглашённым она дарила в конце передачи книги. Дед понял её, она считала Горького устаревшим советским писателем, дура.

– А вы знаете, кому подражал Горький, кто был его кумиром? Подсказка: Горький даже усы носил точно такие же нестриженные, закрывающие рот, и поселился там, где жил когда-то его кумир.

У ведущей оказался кругозор пэтэушницы, то есть ученицы профессионально-технического училища. Она сделала вид, что не поняла вопроса.

– Хорошо. Ещё подсказка. У этого кумира есть афоризм «Стройте свой дом у подножья вулкана».

– Вам нравится Горький? – спросила она.