Дед Снегур и Морозочка

– Что ты здесь делаешь? – выдавила я, пытаясь справиться с дрожью в ногах.

– Горюю, – коротко ответила Клара.

– И какова причина? – спросила я.

Клара тихо заплакала.

– Были с мамой у сваха.

Я открыла воду и взяла мыло.

– Того самого, который выдает девушек за олигархов?

– Ага, – всхлипнула Клара.

– Отлично! – фыркнула я. – Ты выбрала парня по каталогу из списка «Форбс»?

Клара вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Не-а.

– Неужели никто не пришелся тебе по душе? – кривлялась я. – Вероятно, ты излишне разборчива и хочешь получить в женихи красавца вкупе с миллиардным состоянием.

Девушка замотала головой.

– Свах сказал: у меня нет ни одного шанса удачно пристроиться. Фигура ничего, но грудь маловата, необходимо вшить импланты, лицо прошлогоднее.

От удивления я перестала умываться.

– Что значит «лицо прошлогоднее»?

Клара нахмурилась.

– Двенадцать месяцев назад все бросались на русский тип: нос – картошкой, глаза голубые, щеки чуть впалые, губы пухлые. Сейчас мужчин на Восток потянуло, а я похожа на японку, как топор на дыню, надо чуть сузить веки и округлить овал лица.

– А еще через год жительницы Страны восходящего солнца выйдут из моды, олигархи будут млеть от африканок, и тебе потребуется мазать ваксой все тело? – попыталась я образумить дурочку. – Если парень подбирает невесту, как машину, следуя моде на кузов, то такой брак долго не просуществует.

– Долго и не надо, – всхлипнула Клара, – свах сказал, что больше двух лет никто не задерживается, главное, успеть родить ребенка, отец на него обязан платить алименты, а на них можно богато жить.

– Отличный план, – буркнула я, – жаль, что ты вышла из моды. Впрочем, наверное, у этого сваха есть знакомый пластический хирург.

– Очень дорого операции стоят, – понуро ответила Клара, – мама меня поколотила, вот я и сижу тут, жду, когда она заснет, боюсь вылезать, снова по морде получу.

В моей душе зашевелилась жалость.

– Ты же не виновата, что родилась с обычным лицом. Зое нужно ругать себя, это она произвела на свет девочку типа Аленушки.

Клара сдернула с крючка полотенце и принялась комкать его в руках.

– Свах меня разругал. Немодная, плохо одета, макияж допотопный, волосы уложены, как у семидесятилетней, ногти короткие, хожу криво, разговариваю глупо, стою крючком. Ни красоты, ни ума, ни обаяния, ни богатства. На какую блесну жениха ловить? Ни единой заманилки нет! Провальный вариант. Мама мне сказала: «Делать нечего, пойдешь замуж за Павла, надо поторопиться, пока он предлагает». Ой, не хочу-у-у!

– Не реви, – зашипела я, – на крик могут твоя мать с братом прийти, и слезами горю не поможешь. Чем тебе Павел плох? Если мечтаешь жить в Москве, то как следует подумай. В Алаеве лучше, чем в столице, воздух чистый, нет напряженного ритма, построите с мужем дом, родите детей.

Клара умоляюще вытянула руки.

– Мне двадцать с небольшим.

– Отличный возраст, – кивнула я.

– Для Алаева я перестарок, – грустно сказала Клара, – приданого у меня нет, красоты тоже.

– Ты очень симпатичная, – покривила я душой.

Девушка горестно вздохнула.

– В Алаеве любят, чтобы женщина была с формами, вот такая, как ты, а у меня сорок шестой размер, вместо груди фига. А в вашей Москве, наоборот, требуются глисты в обмороке, чем тоньше, тем шикарней. Мои объемы слишком большие, а еще в столице нужно иметь сиськи не меньше третьего размера. Я снова в пролете, для Алаева худая, для Москвы толстая, везде уже старая, и в лифчике пусто. Почему я такая страшная уродилась?

По щекам Клары покатились слезы, она принялась размазывать их и поскуливать.

– Но Павел-то вроде готов вести тебя в загс, – напомнила я.

Клара съежилась.

– Павлу скоро шестьдесят, у него три жены умерло, поговаривают, он их работой замучил, сам инвалидность имеет, ему в армии мизинец на левой ноге оторвало, с тех пор он в саду сидит, газеты читает, а баб заставляет деньги добывать. Он жадный, даже электрочайник не купил, живет на краю города, огород у него до горы, гектар целый, на грядках убиваться с ума сойдешь!

– И мать готова любимую доченьку монстру отдать? – недоверчиво спросила я.

Клара опустила голову.

– У нас иметь в семье незамужнюю девку позор, и с чего ты взяла, что я любимая? Карл – вот кого мамка обожает, он ее надежда, потому что мужик, а с меня толку никакого.

– Создается впечатление, что Россия вступила в двадцать первый век, а ваш город остался в семнадцатом! – возмутилась я.

Клара вновь схватила полотенце.

– Чего ни говори, жизнь не изменить. Судьба мне за Павла идти, он лысый, а из носа у него волосы торчат!