Дед Снегур и Морозочка

– Нет! – возмутилась Эстер. – У него тонкая душевная конституция, обостренная эмоциональностью…

– …поэтому артист не выдерживает нервной нагрузки и впадает в запой, – бесцеремонно перебила я Эстер. – Если хотите завтра представить Тима публике и гиенам пера, советую быть со мной откровенной. Считайте, что беседуете с врачом, дальше меня информация не протечет. Хирург не может вскрыть нарыв, если не знает, где он находится. Вы уже рискнули обратиться к Чеславу, рассказали о Елене, сделайте еще один шаг. Мы найдем Тима, приведем его в порядок, и вы перестанете дергаться.

Эстер скрючилась в кресле.

– Никогда не видела мужа пьяным. В обыденной жизни он не прикасается к алкоголю, наливает во время тусовок в водочную стопку простую минералку без газа, опрокидывает ее, морщится и закусывает. Тимофей очень талантливый актер, этюд «мужчина, закладывающий за галстук» для него не является сложным. Даже на нашей свадьбе специально проинструктированный официант тайком подливал новобрачному вместо шампанского обычный лимонад. Но раз в году, как правило, в самом конце декабря, Тим делается неадекватным, начинает нервничать, перестает спать, а затем впадает в депрессию. Фаза заторможенности у супруга легко сменяется стадией агрессивности. Я общаюсь с Тимом давно, но ничего не знала об этой его особенности и, когда он первый раз поднял на меня руку, чуть не умерла.

– Муж бил вас? – бесцеремонно уточнила я.

– Боже, конечно, нет! – возмутилась Эстер.

– Вы говорили про поднятую руку, – напомнила я.

– Но я не сказала, что она опустилась! – встряхнулась Ротшильд, – Тим изменился внешне, вроде он, а на самом деле другой человек. Честно говоря, я тогда очень испугалась, а супруг ушел из дома и вернулся лишь тридцать первого декабря, в одиннадцать вечера.

Эстер запнулась, глянула в окно, потом, очевидно, приняв решение, что ее откровенность поможет найти мужа лучше, чем молчание, начала рассказывать совсем не веселую историю.

Эстер не могла понять, чем она обидела или обозлила мужа. Поводом для ухода Моркова из квартиры послужила чистая ерунда. Эстер была на кухне и ждала, пока закипит чайник. За окном, несмотря на непоздний час, сгустились декабрьские сумерки. Внезапно потемнело и в помещении. Ротшильд обернулась, увидела мужа и удивленно спросила:

– Зачем ты потушил свет?

Через мгновение под потолком вновь вспыхнула яркая люстра. Эстер попятилась: Тим выглядел странно. Лицо всегда улыбчивого мужа будто окаменело, на нем застыла ужасная гримаса.

– Милый, ты заболел? – пролепетала она.

Актер шагнул вперед, вытянул руки, согнул пальцы, пару секунд постоял в странной позе, затем встряхнулся и не своим голосом произнес:

– Не смей делать мне замечания!

– Просто я удивилась, когда в кухне наступила темнота, – стала оправдываться Эстер.

– Ты меня унизила, наплевав на мое решение выключить свет, – зло сказал Тим и снова вытянул руки, – пытаешься указать мне мое место? Хочешь быть главной?

– Ты учишь новую роль! – догадалась Ротшильд. – Фу, напугал!

Морков вздрогнул. На секунду перед Эстер появился прежний Тим, но это длилось недолго.

– Пшла вон! – прогремел Морков. – Дрянь! Посмела со мной спорить!

Эстер, не помня как, очутилась в туалете и заперлась на задвижку. Высунуться она осмелилась лишь спустя час. В квартире было пусто, Тим исчез. Отношения со свекровью у Эстер уже тогда стали портиться, но она все же осмелилась позвонить Вере Кирилловне и спросить:

– Скажите, Тим у вас?

– Нет, а что? – внезапно заволновалась дама.

Невестка, запинаясь, рассказала о происшествии.

– Жди, никуда не уходи, – бросила Вера и отсоединилась.

Эстер пришлось сидеть у трубки. Но телефон молчал, зато примерно часа через два ожил домофон.

– Меня зовут Ларион, – представился мужчина, – я приехал по просьбе Веры Кирилловны.

Эстер впустила незнакомца и узнала от него печальную историю. Много лет назад, в декабре погибла сестра Тима Агата. Девочка была старше брата на год, их связывала дружба, настолько тесная, что посторонние люди считали детей близнецами. Тим и Агата были неразлучны, у них даже выработался особый, не понятный другим язык. Дети были счастливы до рокового декабря, в середине которого Агата исчезла.

В тот день ей предстояло после уроков отправиться к репетитору по английскому языку: девочка хотела стать переводчицей и активно готовилась к поступлению в институт. Тим же остался в школе исправлять двойку по биологии. Домой он пришел поздно, учительница гоняла недоросля по всему курсу, поэтому Тимофей освободился не скоро и побежал в театр. Дети Морковкиных рано определились с выбором профессии. Агата упорно штудировала английский и немецкий, а Тим мечтал о сцене, поэтому в свободное от уроков время посещал кружок юного актера, работающий при одном из столичных коллективов. Школьников в храме искусства активно использовали в качестве рабочих сцены и помощников бутафоров, а Тимофею дали крохотную роль, он произносил пару фраз в начале и конце спектакля.