Деда Мороза вызывали?

– Тот, кто со сплетней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет! – донесся из зала низкий голос Колобка.

– Это я ему подсказала, – похвасталась Света, прислушиваясь. – Название нового конкурса для читателей. Классно звучит, правда?

– Я не смогу, Свет, – перебила ее Настя.

– Понимаю, он не Джонни Депп. – Подруга досадливо поморщилась. – Но ты не переживай, я с ним завтра встречусь, сдам в парикмахерскую, подберу приличный прикид – вот увидишь, не стыдно будет Тамаре Петровне представить!

– Нет, – категорически покачала головой Настя. – Как ты не понимаешь, Свет, я так не могу!

Даже если Костю одеть в дорогой костюм и сделать ему такую же стрижку, как у Вадима, получится всего лишь жалкая пародия на ее бывшего.

– Так выпьем же за сбежавших женихов! – соловьем заливался Колобок, и его усиленный микрофоном голос раскатисто разносился по гулкому коридору. – За неверных жен! За болтливых домработниц! За непутевых детей! Благодаря им процветает наше издание.

«Благодаря сбежавшему жениху рушится моя жизнь», – горько подумала Настя, одновременно испытав острую ненависть к тому, чем занимается. Как же ей тошно от этих высосанных из пальца сенсаций, от чудовищных слухов, придуманных самими журналистами. Проблема в том, что она слишком боится перемен, поэтому уже который год занимается нелюбимой работой вместо того, чтобы уволиться.

– Насть, ну чего ты скучная такая! – принялась убеждать ее Света. – В жизни всегда есть место шалостям. Только представь, какое тебя ждет приключение! Будет что внукам рассказать в старости! А может, ты благодаря этой авантюре познакомишься с их дедом! Все-таки Новый год – время чудес!

– Пусть жизнь не устает подбрасывать нам новые сенсации и эксклюзивные истории! За сюрпризы! За безумие и шалости! С ними жить становится интереснее! – гремел в зале голос Колобка.

Ему бы такие сюрпризы, как у нее, с раздражением подумала Настя, а вслух выпалила:

– Не уговаривай меня, я все решила. Прямо сейчас позвоню маме и все ей расскажу.

Девушка достала из сумочки мобильный и набрала домашний номер родителей.

7

Из всех моментов для признания Настя выбрала наихудший. Ибо в то самое время, когда тысячи москвичей выбирали подарки для своих близких, тащили домой елки и толпились в очередях супермаркетов с тележками продуктов для завтрашнего застолья, одним словом, пребывали в самом праздничном расположении духа, Тамара Петровна Морозова стояла в халате и тапочках перед сервантом в своей комнате и самозабвенно колотила посуду.

Причиной тому было заявление об увольнении, которое бывший завуч подписала час назад. Пока Настя примеряла свадебное платье, ее мать до хрипоты спорила с новой директрисой Нелли Романовной. Тамара Петровна не желала поступаться собственными принципами и ставить четверку в четверти отъявленному хулигану Вовке Мухину. Нелли Романовну такое положение дел не устраивало: Вовка был сыном колбасного магната Мухина, на мухинские деньги в школе был оборудован дорогой компьютерный класс, мухинской колбасой был битком набит холодильник самой Нелли Романовны и холодильники всех ее московских родственников, так что ссориться с щедрым меценатом директрисе было не с руки. И уж коли Тамара Петровна ставила вопрос ребром: или она, или Мухин, Нелли Романовна без особых колебаний сделала свой выбор. Выслушав напоследок все, что думает о ее продажной душонке бывшая завуч, Нелли Романовна с наслаждением подписала заявление об увольнении и проводила склочную бабу до двери.

В гневе Тамара Петровна была страшна, целиком оправдывая школьное прозвище Мегера. По пути домой она успела поругаться с полусонным дворником, наброситься на застенчивого парнишку, посмевшего уступить ей место в автобусе, отчитать нерадивую мамашу, курящую при ребенке, и сцепиться с провизором в аптеке, куда Тамара Петровна забежала купить валерьянки. После ее визита валерьянка понадобилась уже провизору, но отставная учительница никак не могла унять обиды. Придя домой, она закатила скандал мужу, а потом решила отвести душу за битьем посуды.

Сервант уже был наполовину пуст, ковер усыпали осколки хрусталя и фарфора. Тамара Петровна схватила цветную вазу из богемского стекла – подарок от учеников, уже занесла руку для броска, но замешкалась. Ваза была ее любимой и так красиво мерцала в электрическом свете, что сердце женщины дрогнуло. Она осторожно поставила вазу в сервант, затем выхватила тарелку из чайного сервиза и шмякнула ее об пол так, что только осколки полетели.

– Давно было пора сервиз поменять, – всхлипнула Тамара Петровна. – Он мне никогда не нравился… Нет, это же надо! Так поступить со мной, заслуженным учителем со стажем! И когда? Под самый Новый год! Да чтоб ты подавился своей колбасой, подлый Мухин!

Тарелки и чашки одна за другой полетели на пол. Настин папа, Михаил Степанович, дежуривший в коридоре, прислушивался к происходящему в комнате за закрытой дверью и горестно застонал:

– Так ведь всю посуду перебьет!.. А потом и за меня примется.