Дедов оберег

Стараясь не нагружать сильно повреждённую ногу, встал,опираясь на карабин, оглянувшись и не видя ни чего подозрительного,похромал вдоль ограды хутора. А в это время третий член новообразованой банды западенцев спрятался под стоящую возле печи кровать. Но любой, кто бы вошел в тот момент в дом легко бы его обнаружил,по запаху, витавший смрад дерьма выдавал за километр. Храбрый он был только против безоружных,ну в крайнем случае когда стрелял в спину солдат,отставшим в пути от основной массы. А теперь,своим гнилым нутром,почувствовал что время пришло платить за всё,костлявая с косой улыбалась ему из всех уголков комнаты. Обрез старенького, двухствольного ружья трясся лихорадочно в руках. Слушал необычный, шаркающий звук шагов своей смерти,ближе, ещё ближе,вот она, перед домом. В голову пришла мысль,три,три раза стрелял,в оружие пять. Не было слышно как пополняет магазин! Надо спровоцировать,два выстрела,два и я убью свою смерть!

Саня остановился,поляк привязаный за стол умирал. По колено отрубленные ноги,по локоть руки,раны перетянутые верёвками не давали ему истечь кровью и уйти в спасительный покой,в путь без возврата,которого так боялся третий член банды,в смерть. Полностью осознавая что его семьи больше нет, проклиная все золото, которое заработал торгуя с жидом, владельцем маленького пошивочного ателье.

Ведь то золото было зубами,коронками,зубными протезами, вряд ли хозяева того добровольно поделились с жидом. Сейчас поздно каяться,все уже мертвы,рода Кшиштовских больше нет, осталась только боль,страшная боль. Надо напрячься и собрать силы для просьбы,этот хромающий красноармеец наверное не откажется выполнить последнее желание умирающего.

Хрипенее поляка прекратилось, смотря затуманенным от муки единственным целым глазом, произнёс- пожалуйста убей,убей, пожалуйста.

-Кого? Я обоих уродов пристрелил.

-Три,их было,три.

Секунду спустя, не обращая внимания на ноющую рану в ноге,Саня переместился к стене дома и не глядя выстрелил в окно. И тот же час стёкла разлетелись вдребезги, картечь из двух стволов одновременно имела ужасную силу на близких дистанциях. Но чтобы перезарядить обрез требовалось время, пусть и не много. Третий, гуцул, выбрался из под кровати и стоя на коленях шарил в карманах,считая про себя- Один,у моей смерти один в магазине,я убью и буду жить!

И действительно, его пятая пуля миновала, успел упасть на пол. Упал,не поднимая головы,не понимая что сделал то чего хотелось его смерти. Упал что-то бы не встать, шестой патрон,по совету старых бойцов досланный в карабин разделился на две части. И осроконечный верх пули ,снеся затылок на своём пути,застрял в позвоночнике.

Саня стоял у окна,с пустым карабином, ледяной пот на спине, его враг на полу, мёртвый, совсем, ему удалось. А ещё сам себя оценивал как пугливого, сопливого салагу. Видать что был прав старшина, хоть и жлоб редкий,пока костлявой в глаза не посмотришь не поймёшь кто ты.

Обрез,у этого придурка был обрез,не надо и целиться, только руку направить и нажать на курок. Пригодится,если боеприпасы к нему есть,но сперва да видим что у этой парочки. Таак, мосинки,убитые в хлам, ещё с первой мировой,да и с патронами не густо,на двоих тридцать два,зато фляга, австрийской работы, алюминий. Ой блин, это что налили внутрь,самогон на навозе? На хрена мне такая любовь, вылью и сполосну, будет теперь запас воды,ножи дрянь. Это что в тряпочке, золотые зубы и ещё какая-то золотая дрянь,ну его нафиг, лучше еды больше взять.

Так разбираясь с трофеями невольно подошел к столу с привязаным поляком, хоть и в скоротечном бою с западенцев бандой не испытывал страха,вид их жертвы пугал. С трудом совладав себя,наклонился что-бы услышать едва слышный голос.

Спасибо, спасибо что отомстил,не бросай золото,отдай своим, война это деньги. Немцы сильные, вашим надо золото, много золота,возьми,отнеси его своим. А в замен убей меня, пожалуйста,освободи, мне нет спаса. Тела жены, дочерей и моё занеси в дом. Сожги после пожалуйста хутор,не хочу что-бы рагули жирели на моей земле. Сожги,бочка с керосином в сарае,под соломой,в углу.

Час спустя Саня зашагал с полной котомкой,со свежой,чистой водой во фляге. Обрез и карабин за плечом,палка в руке,на которую опираясь, хромая, уходил по тропе о которой знал лишь поляк. Он на прощание объяснил где короткая и безопасная дорога на восток,к своим. А позади,за его спиной взмывало в небеса огромное? пламя,унося в небытие тела людей,жертв набирающего силу зла,зла живущие в душах живущих на той земле. И слёзы,одна за другой,по щекам Сани, словно он оплакивал нынешние и будущие жертвы той растущей мерзости.