Дедовщина

Миссионер, он же умный, послал вперёд нашего "галочного" знакомца. Который с пуговицей. Переодетым, одного. Посмотри чего-как и доложи. Тоже... осторожничает. Только и минские - не лохи, засекли Миссионера недалеко от города. И - настойчиво пригласили. Пришлось бедняге въезжать в Минск, идти на княжий двор и там зачитывать мой "манифест".

Глебовичи только-только вернулись в город, испуганные слухами о бесчисленном войске "Зверя Лютого". Начали Миссионера расспрашивать. Тот честно, как на духу "выдаёт военную тайну":

-- Идёт. С миром. Войско? - Достаточное.

Глебовичи имеют представление о моём отряде - лазутчики их ещё в Кобрине видели и по головам посчитали. Но Миссионер говорит твёрдо: войско - достаточное. Но цифр не называет. Обоснованно: ушёл из Берестья до того, как отряд двинулся. Они в ярости: мы что, неполной сотни новобранцев испугались?! Или соглядатай - лапшу вешает? Лжа! Миссионера со слугами - в поруб.

А "пуговиценосец" ходит по городу в простецкой одежонке, слушает слухи, осматривает достопримечательности. Тот же внутренний захаб, например. На следующее утро выбирается спокойненько из крепости и топает. По Раковской дороге. Где и встречает мой разъезд.

-- Та-ак. И как он?

-- Дык... сидит. Пытать, вроде, не. Может, поменять на кого хотят. Хотя... ихние-то князья все в городе, все пятеро.

-- Факеншит! Да откуда же их столько собралось?!

-- Так сам же, Володарь Глебович. Да сынок его, да племяш. А ещё с Логойска Микула прибежал. И - Изя Городецкий.

***

Густовато княжевато. Многовато собрато.

Начнём с конца:

"Уже Двина за полоцкой стеною

Под клик поганых в топи утекла.

Но Изяслав, Васильков сын, мечами

В литовские шеломы позвонил,

Один с своими храбрыми полками

Всеславу-деду славы прирубил.

И сам, прирублен саблею калёной,

В чужом краю, среди кровавых трав,

Кипучей кровью в битве обагрённый,

Упал на щит червлёный, простонав:

- Твою дружину, княже, приодели

Лишь птичьи крылья у степных дорог,

И полизали кровь на юном теле

Лесные звери, выйдя из берлог. -

И в смертный час на помощь храбру мужу

Никто из братьев в бой не поспешил.

Один в степи свою жемчужну душу

Из храброго он тела изронил".

"Слово о полку Игоревом" про Изяслава Городецкого через пятнадцать лет.

Третий из Васильковичей. Братья, что "не поспешили на бой" - Володша, которого я в Янине зарезал, и Брячислав Кандальник, которого я нынче князем в Луческ поставил. В АИ.

В РИ автор "Слова" вспоминает этот эпизод без подробностей. Типа: та ещё общеизвестная обстановка в прошлом, от момента написания "Слова", году. Вполне актуальненько, на слуху, все в курсе. Пример гибельности вражды меж братьями.

Почему "братья не пришли на помощь"? - Да они там все такие! Князья русские! Хищники феодальные! Чуть что - сразу друг друга предают!

Поздравляю: курс средней школы пройден. Теперь подробности.

Волчья стая может выгнать или даже убить кого-то из своих. Если он - против стаи. Изгой, отщепенец.

Таким был Глеб Минский. Традицию продолжают его сыновья. Но Изяслав Городецкий - из Васильковичей. Он не может быть "сволочью по наследству", он может быть только "сам сволочью". До такой степени "сволочизма", что родные братья не приходят к нему на помощь. Почему?

Потому что он сам не пришёл им на помощь? Именно к этим двум братьям: эпизод пленения Брячислава и Володши в Изяславле.

Город этого Изи - Городец. Про распространённость топонима - я уже. Этот - Городец-на-Березине. Остатки укреплений можно увидеть в 21 в. на Замковой улице в тамошнем агрогородке. Полсотни вёрст на северо-запад от Изяславля, где два княжича сидели "в тюрьме под снегом и дождём" у злобных родственников. Не за тридевять земель. Но Изяслав не помог. "Долг платежом красен". Вот и пришлось "жемчужну душу" ронять в одиночестве.

Микула Логойский. В отличие от былинного Микулы Селяниновича, этот Давыдович. Первый русский князь с публичным именем Николай.

Логойск (Логожск) - городок верст 75 на северо-восток. Микула и его сын (в РИ) будут несколько десятилетий активно поддерживать Глебовичей.

В списке - Владимир Володаревич. Катастрофа, которую Русь/Россия не расхлёбает и к 21 в.

Через тринадцать лет (в РИ) станет Полоцким князем. Разрешит прибывшему в Подвинье монаху Мейнарду проповедовать в подвластной Полоцку земле ливов в низовьях Двины.

В 1170-е годы в устье Двины занесёт бременский корабль, с этого момента завязываются постоянные торговые отношения местного населения с немцами.

Пока (1171 г.) немцев на Балтике нет. Единственный порт - Любек - ведёт торг с Готландом. Основной трафик - скандинавы.

"Получив позволение, а вместе и дары от короля полоцкого, Владимира, которому ливы, ещё язычники, платили дань, названный священник смело приступил к божьему делу, начал проповедовать ливам и строить церковь в деревне Икесколе".

Глава 74

6