Дедовщина

Ребята заняли башню, ума хватило не идти дальше: там Торговая площадь Великого посада. Полна-полнёхонька вопящего народонаселения - аналог веча, которое непрерывно заседает в детинце. Хотя сидеть негде, все на ногах.

Как же правильно сказать про вече? Вечит? Вечкует? Вечкуячит?

Там и там - визги, мордобой и волеизъявление. У торговцев эмоциональнее, "без галстуков".

Две мои пришедшие сотни, драгуны и конвойные - без лошадей: плотность упаковки при транспортировки. Слать ребят в бой пешком... буду. Когда в город войдём.

Над Витебскими воротам - мой флаг, хоругви Нечародея - над Чёрным ручьём, над городом дым в двух местах. В церкви "Новой Богородицы" в Великом посаде возле реки в набат ударили. Позвенели и замолчали. Приречные ворота открыли. За нами главная улица с севера на юг. Позже её Пробойной назовут. Потом Льва Толстого, Ленина... Пока просто Великая. Стандартное название для древнерусского города. Как "Ленина" - для советского.

К открытым воротам подгребают мои драгуны. Во, и знамя на башне подняли.

Ну, поехали.

Солнышко сияет. На колокольнях благовест вызванивают. Не на всех. Дионисий рядом на ослике едет. Ещё немелкая свита образовалась. Народ местный кто разбежался-попрятался, кто наоборот - из-за заборов выглядывают, на улицу выходят, кланяются. Охрим с ребятами головами крутят: из такой приветствующей толпы запросто может стрела или сулица прилететь.

"Хорошо, что коровы не летают" - в смысле: самодельные взрывные устройства.

А вот и поворот в детинец из Великого посада. По крутому подъёму поднимаемся к крепости. И ворота нараспашку, и башня пустая. Мои драгуны рысцой, хоть и пешие, лезут в башню и на стены. Въезжаем на площадку с востока, смотрю влево, на южные ворота, откуда Нечародей вошёл. Там, вроде, суета какая-то.

-- Слышь, Дионисий, у вас короб сливной не забился?

-- К-какой к-короб?

-- Который тут на пяти аршинах в засыпанном рву лежит.

При въезде в детинец с юга настил из толстых бревен "уложенных на выравнивающий слой из битой плинфы ориентированный на южный портал Софии. Рядом с мостовыми ров глубиной 3 м, забит строительным мусором, на его дне - дренажный кирпичный короб, отводящий воду к южному склону".

Дионисий смотрит на меня испуганно. "Зверь Лютый" - колдун, сквозь землю видит. Дёргается креститься, под моей весёлой улыбкой останавливается.

А вот и сама красавица.

Похожа. Но все три Софии - разные. У Софии Киевской - тринадцать куполов, у Полоцкой - семь, у Новгородской - пять. А ещё у неё внутри - вима: дополнительное алтарное разделение, образованное двумя столбами.

Снаружи... громада. 26,4 м в ширину, 31,5 м в длину, высота 31 м, толщина стен 2,3 м, пятинефный крестово-купольный храм с княжескими хорами, выделенная алтарная часть в центральной апсиде с синтроном, диаметр купола - 5,85 м, нет галерей, фрески как в Новгороде, декоративной отделки из мозаики, как в Киеве, нет.

Кладка - с "утопленным рядом": каждый второй ряд плинфы утоплен вглубь стены и сверху затёрт цемянкой.

"Крошка енот": полосатый. Храмы Полоцка иногда называют "белыми кораблями". Белых кораблей тут нынче два: мои "шилохвосты". Привести церквушку в соответствие песенке? Облицовку поставить? Отштукатурить? Изнутри-то штукатурка есть.

Мда, снаружи дождями смоет.

Прямо дальше, на мысу над Полотвой - княжий терем, справа ближе - домик епископа. "Домик"... длинный, побогаче "домика митрополита" в Киеве, где меня чуть не убили. За ним усадьбы бояр. Слева, ближе к спуску к Двине, сама София, мне в профиль. Главное крыльцо видно не всё, но понятно: там Нечародей и его свита. С мечами в руках.

Полная площадь народу. Многие в бронях и с оружием. Все орут, толкаются, ругаются, плюются, таскают друг друга за грудки и за бороды. На меня с епископом, да и на князя на крыльце - ноль внимания. Закономерно: морда соседа противнее любого правителя.

-- Сотник. Давай по кругу. Без шума и пыли. Перекрыть выходы.

Сотник драгун кивает и рысцой ведёт бойцов. Хорошо, что пешком: внимания не обращают.

-- Что скажешь, Дионисий? Это и есть "мужи добрые"? Которые, с твоих слов, решили принять волю мою?

Епископ грустно вздыхает. Креститься на купола Софии.

-- Господь Всеблагой. Просвети их, вразуми и помилуй. Ибо не ведают они что творят.

-- Творят они массовые беспорядки. Которые нынче есть государева измена.

Ещё одни мой спутник... вечно нерадостный.

-- Яков Олексеич, поработай-ка Фемидой.

Пожилой боярин вздрагивает, испуганно смотрит на меня.

-- Ч-чем?

-- Богиней. Греческого правосудия. Ты ж всех в лицо знаешь. Будешь указывать: кто - друг, кто - враг.

-- Дык... в души-то не влезть...

-- А ты по предыстории. Кто против твоего Всеслава бунтовал - в одну сторону, кто нет - в другую.

-- А которых "в одну"... Казнить будешь?

-- Не. Стражу приставлю, цацки отберу.

Боярин тяжко вздыхает. Не пойдёт он на конфликт, не по душе. Всё бы мирком-ладком. А мне надо сразу отделить "избоину".

-- Вестовой. С боярином. Под запись - кого куда. Смотри, Яков, перемилосердишь - сам пойдёшь.

Произвол. И "обвинительный уклон". А жоподелаешь?