Дедушка, Grand-pere, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков

Среди лесов дремучих
Разбойнички идут.
В своих руках могучих
Товарища несут.
Носилки не простые —
Из ружьев сложены,
А поперек стальные
Мечи положены.
На них лежал сраженный
Сам Чуркин молодой.
Он весь окровавленный,
С разбитой головой.
Струится кровь из раны
По буйным по вискам.
Одна струя быстрее
Течет по волосам.
Ремни его кальчужны
Изрублены висят,
Ножи и пистолеты
За поясом торчат.
Мы шли, остановились,
Сказали: «Братцы, стой!
Давайте поскорее
Могилу братцу рыть».

Мы вырыли глубоку

На желтом песочке,
На желтом песочке,
Крутом бережочке.

Спустили, положили,

Сказали: «Брат, прощай,
Теперя нам не время
Беседовать с тобой».
А сами поскорее
Опять в кровавый бой.

Песня про Ивана Сусанина

«Сусанин, Сусанин, куда нас ведешь?»
«Туда, куда надо!» — Сусанин сказал.
«Куда нас ведешь ты, не видно ни зги! —
Сусанину с сердцем вскричали враги,—
Веди нас скорее, дадим за труды,
А то ведь недолго у нас до беды!
Мы вязнем и тонем в сугробищах снега,
Знать, нам не добраться с тобой до ночлега.
Ну, долго ли биться нам с этой метелью?
Вон что-то чернеет в долине за елью».
«Деревня, сарматы! — в ответ мужичок,—
Вон гумна, заборы, вот речка, мосток.
За этой за речкой избушечка ветха
Во всякое время для гостя согрета.
Взойдите, не бойтесь».
«Ну, то-то ж, москаль,
Какая же, братцы, чертовская даль!»
«Зипун мой хоть выжми, нет нитки сухой», —
Взойдя, проворчал тут сармат молодой.
«Вина нам, хозяйка! Измокли, озябли,
И дай нам приняться за вострые сабли.
Тут чистая скатерть на стол постлана,
Поставлено пиво и кружка вина,
И русская каша, и щи пред гостями,
И хлеб перед каждым большими ломтями.
Окончивши ужин, легли на покой,
Один был на страже Сусанин седой.
Молился он Богу пред святой иконой,
Царю Михаилу святой обороны.
Тут кто-то подъехал к избушке верхом,
Сусанин крестился, сам к двери тайком.
«Куда ж ты, радетель, и я за тобой,
Куда ж ты уходишь ночною порой?
Убьют тебя ляхи, что ж будет со мной?
И с матерью нашей и с юной сестрой?»
И чуть на востоке зардела заря,
Проснулись сарматы, злодеи царя.
«Сусанин, Сусанин, что молишься Богу?
Веди и тори нам скорее дорогу!»
Ничто не шелохнет, ни дуб, ни береза,
А снег под ногами хрустит от мороза.
Заводит Сусанин в дремучий их лес.
Подводит Сусанин к сухому их пню:
«Ступайте, сарматы, а я не пойду!
Убейте, зарежьте, тут моя могила.
Но знайте, что спас я царя Михаила!»

Я продолжаю учиться играть на рояли. Теперь руки у меня достаточно развиты. Третьего дни мы с Серенькой вспомнили еще одну песню. Эту приблизительно лет 10 назад, еще при папе, пел «цыпленок» — это один мальчик, кажется ученик сапожника. Он нам пел много песен. За это папаша давал ему то шапку, то куртку, то книгу, например книгу «Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядился».

Вот эта песня: