Дедушка П (СИ)

— Опять же, законы физики на женщин действуют неправильно. Например, те женщины, у которых большая грудь, им должно быть тяжело. А на деле выходит наоборот, им как-то легче. Зато некоторые дамочки, — я с ухмылкой и с намёком посмотрел на палача, — должны быть рады, что в ледниковый период их не съедят первыми, а как самых сытных и насыщенных жирами оставят в качестве живой консервы на потом…

После серии ударов по лицу, нанесённых разъярённой свиноматкой, я выплюнул выбитый передний верхний зуб и разбитыми губами продолжил шепеляво говорить:

— Существуют неправильные женщины лишённые материнского инстинкта. Они ужасны, поскольку не считают карликов милыми и способны поднять руку на человека. К сожалению, в наше время патриархат утрачивает силу и такие, ошибочно считающиеся самками особи, имеют те же права, что и люди. То есть все эти факты свидетельствуют о том, что женский организм устроен совсем не так, как организм человека…

После удара полученного по печени, я некоторое время пытался прийти в себя.

— Назови свои фамилию и имя, — хрипло прорычала дамочка-палач. — Говори, быстро!

— Существуют органы, по которым можно безошибочно отличить женщину от человека, — зашепелявил я. — В первую очередь — это речевой аппарат. Язык человека закреплён на задней стенке ротовой полости. С точки зрения физики крепление не самое надёжное, но для мужского языка вполне достаточно. Женский язык при высоких нагрузках и более большей амплитуде колебания имеет дополнительный крепёж к верхнему нёбу. За счёт такого крепления женский язык лучше подвешен. Им можно не только разговаривать, но и болтать, трепать, и даже немного чесать. К сожалению, некоторые женщины ошибочно считают, что раз они могут бесконечно долго трепаться, то этого же можно требовать и от мужчины. Они крайне заблуждаются.

— Мерзкий уродец, — хрипло со злостью, брызгая мне в лицо слюной, чуть ли не прокричала женщина-палач. — Я выбью из тебя всё дерьмо. Я буду медленно резать тебя на кусочки. Буду вырывать твои ногти, отпиливать кусочки плоти, пока не дойду до самой ценной части тела. Ты станешь моим рабом и по моему приказанию ты будешь слизывать собачье дерьмо с моих ног! Добро пожаловать в рабство, полное боли…

— Нет уж, спасибо, я уже женат!

— Мы найдём твою жену и солдаты будут насиловать её у тебя на глазах, — радостно скалясь, заявила палач.

— Я подам на вас в суд, если раньше до вас не доберутся мои родственники. А от их кары вас не спасёт даже смерть.

— Ты никогда не сможешь обратиться в суд, поскольку мы не можем позволить миру узнать то, что я сделаю с тобой, — с улыбкой вивисектора заявила свиноподобная женщина, беря в руки скальпель. — Я слышала, у тебя есть дети… Наши агенты доберутся до них и убьют у тебя на глазах. Я буду резать их кожу на ленточки, а ты будешь на это смотреть.

Я отрешился от происходящего и погрузился в окклюментный транс, перестав ощущать боль. После этого я сидел с полностью безучастным лицом, напоминая умственно отсталого, и пялился в одну точку. Я словно стал сторонним наблюдателем, смотрящим кино от первого лица.

Дальше начался ад. То, что вытворяла палач, было настолько ужасно, что вспоминать и думать об этом нет ни малейшего желания. Изощренные пытки и издевательства, применяемые ко мне женщиной-палачом, поражали своей жестокостью, и заставляли вспомнить инквизицию далекого средневековья и «мастеров пыток» не столь еще далекого гитлеровского фашизма.

В прошлой жизни из новостей я слышал об американских секретных тюрьмах, в которых работают «заплечных дел мастера», ничуть не уступающие тем, кто орудовал в подземных тюрьмах гестапо. И многое из арсенала лучших профи СС, отличников школы самого шефа гестапо группенфюрера Мюллера, с успехом взяли на вооружение их американские последователи, в чём я смог в полной мере удостовериться на собственном опыте. Кто знает, может быть, учителями этого свиноподобного монстра были гитлеровские палачи…

После войны многие гестаповцы благополучно укрылись от правосудия в США и передавали свой богатый опыт заокеанским коллегам, которые оказались талантливыми учениками, превзошедшими дьявольскую практику учителей.

Не добившись от меня ничего, кроме стекающей по подбородку слюны и звука, состоящего из единственной гласной «Ы», через несколько часов издевательств моё окровавленное тело, больше похожее на кусок мяса, вертухаи переместили обратно в камеру-одиночку.

Из транса я вышел примерно через час, лежа на залитой кровью шконке. Вся та боль, от которой я отрешился во время допроса, навалилась на меня разом. Казалось, что болит каждый сантиметр тела. Я был избит, порезан, глаза превратились в щелочки из-за опухшего от избиения лица, губы склеились, поскольку сукровица застыла, горло и внутренности жгло, меня лихорадило… Лишь одно меня радовало — до самого дорогого для каждого мужчины палач не дошла, «дружок» остался цел, хотя яйца бабища мне отбила.

Паника охватила меня, и лишь неимоверным усилием воли удалось взять себя в руки и немного отрешиться от боли.