Дедушка русской авиации

— Да говорят, здесь заводь глубокая, а в других местах — мелководье. Рыбаки, в основном, здешние прапора и офицеры. Тут же часть кадрированная — склады и прочая чухня. Сразу после обеда куски переодеваются в гражданку, обувают резиновые сапоги и ловят себе на уху.

— Да они просто опухли, сволочи! Чего ты их с поста не прогонишь?

— А как я их прогоню?

— Смотри сюда, и не говори, что не видел!

Полторацкий прищуренным глазом оглядел ландшафт. Рыбаков было человек двадцать. Все они преспокойно удили рыбу, не обращая внимания на вооруженных солдат.

— Эй, рыбаки, приказываю вам сматывать удочки!

— Заткнись, воин, всю рыбу распугаешь!

— Товарищи военнослужащие! Даю вам минуту на то, чтобы слинять!

В ответ — мат. Никто не двигается о места. Гоша смотрит на часы, затем стаскивает карабин с плеча.

— Предупреждаю в последний раз — через пятнадцать секунд открываю огонь!

— Эй, придурок, в жопу засунь свое ружжо! — на берегу от души смеются.

Гоша снимает карабин с предохранителя. Щелчок. Хорошо. Гоша передергивает затворную раму. Громкий щелчок и лязг. Еще лучше. Никто из рыбаков даже не шевелится. Совсем прекрасно.

Пятнадцать секунд прошли. Карабин готов к бою, патрон — в патроннике. Полторацкий тоже готов к бою. Он уже присмотрел себе первую жертву — толстого краснолицего бугая со спиннингом в руке. «Одним куском на свете будет меньше — от этого мир точно не перевернется. Ну, а мне похрену: я действую по уставу, разводящий — свидетель».

— Ну, все, молитесь, грешники!

Гоша вскинул карабин и начал прицеливаться в краснорожего. Так, прапор на мушке, палец на спусковом крючке — медленно выбирает свободный ход.

— Мужики, а ведь он не шутит! Убьет же, чурка! — взрывается истошным криком толстяк. — Эй, ты, не стреляй, слышишь? Опусти карабин, падла!

Гоша сосредоточенно ловит на мушку мечущегося толстяка. Толстяк, бросив спиннинг, убегает первым, с трудом продравшись через колючую проволоку заграждения. Остальные бегут за ним. Рыбаки в лодках выгребают за территорию поста.

Игорь разрядил карабин, поставил его на предохранитель, закинул за спину.

— Понял, как это делается? — подмигнул он старому разводящему. — Пошли дальше!

Игорь бодро принял охраняемый объект и приступил к несению караульной службы. От депрессии не осталось и следа.

Жертва хлорпикрина

Под самый занавес пребывания Игоря в учебке ШМАСовское начальство решило устроить учения по противохимической обороне. На футбольном поле поставили специальную палатку, в которую начальник химслужбы ШМАСа капитан Львов накачал изрядное количество удушливого хлорпикрина.

Львов был колоритной личностью. Огромный толстый мужчина, вечно ходивший в подтянутых на живот штанах, носивший толстенные очки в роговой оправе, Львов выделялся на фоне других офицеров учебки, скроенных, в основном, по усредненному шаблону. Начхим был ужасный циник. Он любил долго и смачно распространяться по поводу кошмарных свойств отравляющих веществ. Покрываясь испариной от удовольствия, Львов с большим мастерством изображал корчи пораженных синильной кислотой, имитировал удушье и кашель, которые наступают у человека после заражения газом CS, с ужасными гримасами расчесывал воображаемые язвы и нарывы, вызванные воздействием зарина и зомана. Кроме того, начхим своеобразно, с массой антигуманных подробностей, рассказывал о том, как необходимо пользоваться индивидуальными противохимическими средствами:

— Вытаскиваем из коробочки тюбик-шприц, хотим повернуть колпачок, а там его нет — сп…дили братья до казарме, ха-ха-ха! Ну, допустим, что не сп…дили, а случайно забыли это сделать. Итак, поворачиваем колпачок, делаем инъекцию, но она, конечно же, не помогает, ха-ха-ха! А почему не помогает? Да потому что концентрация газов слишком велика, и значит, вас уже можно оттаскивать к Аллаху, ха-ха-ха! Вот так, раздолбаи, нужно пользоваться индивидуальными защитными комплектами!

Львов любил вспоминать, как во время его курсантства в высшем училище химзащиты на полигоне произошло ЧП: «Надышались ребятишки V-газами, народ прибежал, а тех уже можно оттаскивать — все отделение накрылось, ха-ха-ха!»

Особым коньком капитана Львова была тема применения химических веществ в боевых условиях. «Зря мы эти конвенции подписали, талдычим все время — Женева, Женева… Сейчас химикаты — первое дело на войне! Распылил на приличной высоте — и половина Америки уже у Аллаха, ха-ха-ха! Или взять Афган. Если хотим с душманами скорее покончить, без химии нам не обойтись! Вот если, скажем, душманы в ущелье заползли — ну как их оттуда без тяжелых газов выкуришь? Да никак. А самое эффективное средство — аэрозоль инертного газа и взрывчатка. Накачал в ущелье, поджег — и объемный взрыв! Кого в клочки не разнесло, того смело можно оттаскивать, ха-ха-ха!»

И еще один штрих: добродушный капитан Львов очень любил ставить двойки в журнал. Он ставил их в огромном количестве, целыми рядами, ставил за любое неточное слово курсанта.