Дедушки с гитарой

– Верно. А происходит это оттого, что со сменой поколений меняется музыкальный язык. Был джаз, теперь поп, а потом будет еще что – нибудь.

– Рэп или техно…

– Что? – не понял поэт.

– Да это не важно, – отмахнулся Никита. – Что – нибудь да будет. Я имею ввиду что – нибудь новое. А в прошлом останется много хорошей музыки, которую новая молодежь не воспримет только из – за того, что у неё останется иное, непривычное звучание.

– Так что вы хотите предложить – то?

– Нужно давать старым песням новые формы. Осовременивать их. Вот вы давным – давно написали стихотворение «Первый лед» и из него получилась отличная песня. Его еще Нина Дорда пела. Вот её можно подать в новой аранжировке. Будет эдакая связь времен. Стихотворение, считайте, наш ровесник не так ли? Песня немного моложе… А вот зазвучать она может по – современному. Современному слушателю наверняка понравится!

Я знал, что говорил. В нашем мире эта песня в исполнении Осина молодежи пришла очень даже по вкусу. Мы её помнили по первым строчкам. «Плачет девушка в автомате…»

Хозяин задумался. Наверняка он думал, а не жирно ли для нас будет если нам позволят проиграть эту песню в нашем исполнении на Всесоюзном радио?

– Это будет как шаг в будущее, – сказал Сергей. – Была песня наших отцов, а окажется она подходит и для сыновей…

– Эдакая заявка на то, что есть стихи и музыка, которым не страшно время. Их всегда будут читать и петь.

– Надо только немного осовременить её и – порядок. Подумайте над этим…

Ход, который мы предлагали он оценил. Это ведь дать новое рождение старой песне, привлечь к себе внимание…

– Хорошо… Я поговорю об этом на радио.

Мы поняли, что пора заканчивать нашу встречу. Когда мы вышли в коридор и оделись, уже в дверях я остановился.

– Андрей Андреевич! А ведь у нас есть еще одно предложение…

– Вы хотите сделать новую песню?

– Да. Я прочитал вашу поэму «Авось». Вот фрагмент из неё так и просится на музыку…

Я на память прочитал:

«Ты меня на рассвете разбудишь.
Проводить необутая выйдешь…»

– Я уже даже представляю эту музыку… Вы позволите нам попробовать?

Он на мгновенье задумался.

– Ну… Если получится также хорошо – делайте!

Уже выходя из подъезда, Никита спросил:

– Мы что, «Юнону и Авось» без главной песни оставим?

– А кто его знает будет ли в этой реальности вообще хоть какая – то опера?

– «Иисус Христос суперзвезда» в прошлом году вышел, еще до нашего тут появления… – заметил Сергей.

– Ну так это «Христос…» А как тут дальше дело пойдет никто не знает. Может быть вообще ничего не сочинят?

– Пожалуй, – подумав согласился Никита.

– А если и будет, – подхватил Сергей. – Пусть новую музыку пишут. Все равно у нас получше будет…

А с ВУОАПом получилось не менее интересно.

В него мы отдали двадцать четыре песни. Расчёт был на то, что кто – то из молодых исполнителей обратит на наши песни внимание. С нашей точки зрения тут могла сработать такая музыкальная математика. Два минуса– неизвестные авторы песен и малоизвестный исполнитель могли бы помочь друг другу развернуться и превратиться в большей плюс.

Исполнителей уровня Кобзона и Бернеса мы, по понятным причинам, не ждали, но вот на кого – то молодого и амбиционного могли рассчитывать. И расчёты наши оправдались.

Он оказался артистом Москонцерта Евгением Садиным.

Маэстро позвонил мне и попросил о встрече, и я пригласил его на репетицию.

Когда он пришел, мы как раз вспоминали или придумывали новую интерпретацию «Девочки в автомате». Все мы помнили ту обработку, которую сделал эту песню Осин, но для нынешнего имени она показалась нам слишком смелой. Мы пробовали и так, и эдак… И увеличивали темп и уменьшали его, но… Что – то не вязалось у нас в этот вечер.

– А давайте петь «Плачет девушка с автоматом…» – предложил Сергей. – Вполне антивоенная песня получится.

– И видеоклип сделать. Первый в мире, кстати. Вьетнамские джунгли. Точнее болото. Посредине, стоит телефонная будка…

– Отечественная!

– Разумеется. А внутри, по пояс в коричневой жиже, стоит девушка в форме «зеленого берета» с М–16 в руках и навзрыд плачет…

– Тогда придется петь на английском.

– Или на вьетнамском.

– На вьетнамском пойдут титры….

Мы заржали.

– А почему на вьетнамском? – раздался голос из зала.

– Потому что сейчас идет эскалация войны во Вьетнаме. А вы собственно кто?

Вместо ответа наш гость сказал:

– О! А ведь я эту песню знаю! Это же старая песня!

– «Oldest but goldest».

– Старая, но золотая! – блеснул образованием певец. – Да. Простите не представился. Я – Евгений Садин.

Похоже, он представлял нас как настоящих школьников и общение с нами начал с позиции матерого артиста, много видавшего, много знающего и снизошедшего до юношеских попыток прославиться. Он хотел облагодетельствовать наш, но у него ничего не получилось. Мы знали свою цену причем по завтрашнему курсу.

Если б мы были не мы, это может быть и сработало бы, но тут ему не повезло. Хотя, как сказать… Если б мы были не мы, то и песен он таких никогда не услышал.

В принципе мы бы и не возражали бы, но возникло одно «но».