Деды

— Бедные! Несчастные! — воскликнула она со свойственной ей живостью и восприимчивостью, окончив чтение и, словно ртуть, вскакивая с места и принимаясь быстро ходить по комнате. — За что это они так терпят!.. Надо сегодня же сказать государю!.. Я беру это на себя… Ведь вы, конечно, не будете против?

— О! нет… Спасите, если возможно!.. — кинулась в объятия к ней Лиза.

— Милая!.. А вы любите?.. Да?.. да? Любите его? — говорила Нелидова, целуя её голову.

— Я? — в некотором замешательстве подняла на неё Лиза свои взоры. — Я… право, не знаю… мне доселе как-то ни разу не думалось об этом… Но он такой добрый, славный, честный… Я только теперь это поняла. Спасите его, дорогая моя!.. Спасите!.. Вы одна только это можете!

В эту самую минуту в смежной комнате послышались быстрые и твёрдые, хорошо знакомые им обеим шаги. Нелидова вздрогнула, закусила губу и, как бы остерегая Лизу, быстро и крепко схватила её за руку.

В этот миг распахнулась тяжёлая портьера и на пороге в появился император. Он мгновенно захватил обеих девушек в их обнявшейся позе, с их одушевлённым выражением лиц и с этими слезами Лизы. Письмо было ещё в руке Екатерины Ивановны.

— Само небо посылает вас! — воскликнула она, бросаясь к нему навстречу.

— Что такое? В чём дело? — весело спросил государь, вздёрнув несколько кверху свою голову, что было его привычным движением, в котором выражалось так много царственного, повелительного и великодушного.

— Дело, государь, несложно. Читайте, и вы всё узнаете.

И с этим словом она подала императору письмо Черепова.

— Это письмо к вам? — спросил её Павел Петрович.

— К ней, ваше величество, — указала Нелидова на смущённую Лизу, у которой на ресницах ещё сверкали красивые слёзы.

— Что вижу?.. Вы плачете? — обратился к ней император.

— Читайте, государь, читайте! — затеребила Нелидова.

— Вы позволяете? — спросил он графиню Елизавету.

— Прошу о том ваше величество, — ответила та с глубоким почтительным поклоном.

Император стал читать и с первых же строк сосредоточенно отдал письму всё своё внимание.

При всей изменчивости своего нрава в первую половину царствования он охотно подчинялся нравственному влиянию Нелидовой. Лица, занимавшие в это время главные места, принадлежали по большей части к прежним гатчинским собеседникам государя: это были друзья или родственники Екатерины Ивановны. Двое братьев Куракиных, граф Буксгевден, Нелидов, Плещеев находились между собой в тесной связи и составляли при дворе особый тесный кружок, центром которого была Нелидова. Все её уважали за её образованный, своеобразный, симпатично-весёлый и колкий ум и не могли не пленяться её беседою, когда она чувствовала себя в добром расположении духа. Правда, подчас капризный характер её становился несносен, выражаясь в ворчливости и в требовательности по отношению к близким ей людям; но всё это легко прощалось и забывалось ей за её тёплое сердце, чуткое и отзывчивое ко всему доброму и хорошему. Влияние её простиралось далеко, и справедливость требует заметить, что она пользовалась им во благо императора и не раз спасала невинных людей от его гнева, причём её никогда не удерживало эгоистическое опасение прогневить своего царственного друга. Ей нередко удавалось отклонять некоторые резкие меры и распоряжения государя и, между прочим, если святой орден св. Георгия Победоносца не был уничтожен, то этим обязаны Нелидовой, которая настойчиво и горячо убедила императора не исполнять задуманного им решения. Словом, в первую половину царствования Павла она была предметом его рыцарского почитания и первым лицом при дворе. Все восхищались её уменьем танцевать, прелестью и миловидною грациею всех её движений, блеском и живостью её остроумия. Она любила зелёный цвет — и в угоду ей придворные певчие получили новые зелёные кафтаны. Она одна говорила императору что ей вздумается, а иногда даже и отказывалась говорить с ним. Всецело принадлежа двору, Екатерина Ивановна находилась в самой тесной близости ко всему императорскому семейству. Она всю свою жизнь была лучшим другом императрицы Марии Фёдоровны. От неё, конечно, зависело бы воспользоваться своим положением, извлечь для себя и для своих близких всякие прибыли, как и делали многие до неё и после неё; но она отличалась образцовым бескорыстием, и ей случалось многократно отвергать или умалять щедрые милости, которыми стремился награждать её император.

Окончив чтение, государь поднял светлое лицо на Нелидову.

— Я был неправ, — сказал он, — и от всего сердца благодарствую вам, что подали мне возможность узнать истину и не попустили совершиться несправедливости. Если простому смертному не довлеет быть несправедливым, то кольми паче государю.

И, взяв со стола бронзовый колокольчик, он позвонил громко и нетерпеливо.

Тотчас же вошёл дежурный флигель-адъютант, дожидавшийся в коридоре.

— В сию же минуту дать с фельдъегерем приказание Конному полку «налево кругом!». Возвратиться обратно! — сказал государь — и адъютант исчез, полетев исполнять высочайшее повеление.