Дефект плацебо

Проходит целая вечность, когда к нам подходит какой-то ублюдок и просит следовать за ним. Волоку ноги и сдерживаю желание раздробить его череп о стены узкого коридора. Он останавливается у одной из дверей, жестом приглашает пройти внутрь. Не замечаю когда он растворяется в воздухе, потому что мое внимание моментально переключается на другой объект. Алина. Ягодка. Сердце гулко пинается в груди, а после раскалывает ребра отборным маршем. Ее кожа кажется совсем прозрачной, а впалую щеку уродует алая борозда. Окончательно зверею. Как животное чувствую ее страх и боль. Кто бы это ни был. Каждая тварь будет в ответе. Но она не смотрит на меня. Не одаривает даже взглядом. Сразу не понимаю кому даровано все внимание. Потому что, стоит мне снова ее увидеть и я окончательно плыву. Растерял все навыки. Проебываю хватку. Она вытесняет всех. Ее запах проникает в лёгкие, вкус наполняет рот, раздражает рецепторы. Я изучил ее до мельчайших деталей, разобрал и собрал заново, но этого оказалось мало.

А потом я ловлю ее взгляд. Как два поезда сталкиваемся на большой скорости. Шарю, что жертв дохуя будет, кровище и трупы вокруг, но мне похер.

Концентрируюсь только на ее боли и страхе. Не знал раньше таких чувств, но желудок сворачивается в тугой узел и ноет. Скулит, как битая псина после хорошей взбучки.

Вырубаю свет, сегодня не собираюсь устраивать представлений.

— Садись, Лейла, — хватаю под локоть свою подругу и толкаю ее на кровать.

Мгновенно привыкаю к гребаной темноте, как самый опасный хищник.

Ягодка все так же неподвижно сидит, не прекращаю следить за ее силуэтом.

— Раздевайся, — даю следующую наводку и хватаю тонкую бретельку платья.

Грубо натягиваю шнурок так, что он впивается в нежную кожу.

Она идеально отыгрывает роль. Спокойно и беспрекословно стаскивает с себя красную тряпку, остается в одном белье.

Подхожу к Алине, провожу ладонями по холодным плечам. Вдыхаю ее запах. И еще раз. И еще. Не могу надышаться, не могу признать, что не знаю получится ли у меня вывести нас отсюда.

Слетаю с катушек, качусь к черту, впиваюсь в ее губы и дышу ею.

— Я тебя ненавижу, Леон, — шепчет с дрожью, когда прерываю связь.

Глава 33. АЛИНА

Меня накрывает лавиной. Вначале ледяной снег обжигает кожу, а после сжигающее пламя, превращает все в пепел. Я безумно рада его видеть. Прошла целая вечность с того момента как мы по-настоящему были вместе. Когда он был рядом. Предыдущая встреча не в счёт. Это была не я. Искажённый примесями разум так и не смог принять произошедшее как правду.

Он навеки мой палач или спаситель. Только от него зависит, кем он решит предстать. Вне зависимости от его выбора моя жизнь только в его сильных руках, крепко сжимающих мои плечи. Леон гасит свет, но это не мешает мне видеть его глаза. Они горят ярче любого костра. Его взгляд прошибает насквозь, принуждает к покорности. И я бы покорилась, пошла бы за ним куда бы он не вел как и делала раньше. Но что-то меняется. Горечь обволакивает сердце, сжимает его в тисках. Я перевожу взгляд на его спутницу. Очень неприятно осознавать, что нахожу в ней схожесть с собой. Что это? Фетиш на подобный типаж? Или он решил, что если упек меня в бордель я стану выполнять его мерзкие желания? Меня передёргивает. Спазм сотрясает тело. Ловлю себя на мысли, что готова вцепиться ногтями в ее лицо. Разодрать гладкую кожу. Проявить гораздо больше упорства, чем мамка в отношении меня. Становлюсь дикой, абсолютно неуправляемой. Это он делает меня такой. Ревность берет верх, одним ударом под дых вырубает здравый смысл.

— Тише, — низкий голос Леона, как бритвой по венам.

— Что происходит?

Вскидываю подбородок. Пытаюсь сохранить достоинство.

— Она поможет нам, — заверяет.

— С чем?

— Обсудим без свидетелей.

Короткое мгновение и я больше не чувствую на себе его прикосновений. Ещё один миг и Леон оказывается за спиной неизвестной. Движется мягко и плавно. Как мрачная тень. Бестелесный фантом.

Затыкаю руками рот и душу немой крик, когда он сворачивает ей шею. Я уверена что сворачивает, но тем не менее не слышу характерного хруста. Охваченный паникой мозг, хоть на несколько процентов пытается рассуждать полагаясь на знания человека прекрасно знающего анатомию.

— Тише, — снова повторяется Леон, — не вздумай кричать, это понятно?

Его голос почти ласковый, и от этого становится ещё более жутко. Этот человек совсем иначе относится к смерти. Для него это так же естественно, как почистить после приема пищи зубы.

— Ты её... — заикаюсь, не в силах договорить фразу.

— Отправил отдохнуть.

— Убил, — выжимаю из себя.

Пячусь. Вжимаюсь в стену, когда он отпускает безвольное тело и приближается ко мне.

— Вырубил. Хоть и хотелось совсем другого.

Его дыхание заставляет снова гореть заживо.

— Не люблю повторяться. Однажды тебя это не впечатлило. Я провел работу над ошибками.

— И что теперь?

Приходит осознание, что мы обречены. Камеры покажут зрителям все что происходит в комнате и нас пристрелят.