Дефект плацебо

— И я начал принимать. Затем продавать, то что принимал. И так по кругу. Пока ебаная удача не повернулась ко мне лицом и не поцеловала меня в лоб.

Он тянет ко мне свои тощие пальцы и хватает за волосы. Подвигается ближе и касается моей кожи холодными губами.

Пытаюсь сопротивляться, но его руки напоминают цепкие капканы.

— Ты же хочешь дослушать, что сделала твоя мамочка?

Отрицательно мотаю головой. Уверяю себя, что все это бред наркомана. Это не о моей матери. Не о ней.

— Мы с тобой встречались. Ты была совсем мелкая, Алина.

Он проводит ладонью по воздуху, а мои воспоминания болезненно подкидывают момент из детства.

Я катаюсь на качелях. Мужские руки крепко сжимают цепь и раскачивают ее. А рядом стоит мама. Она улыбается тому кто качает меня, а я внимательно разглядываю его лицо.

Этот мужчина первый и последний в воспоминаниях из моего детства. Больше я никого не видела рядом с мамой. Он был совсем не похож на человека, который сидел передо мной.

Но Королю плевать на мои эмоции, он полностью переместился в прошлое.

— Она никого к тебе не подпускала. Но тем и ценнее был момент. Я, — он бьет себя кулаком в грудь, и та отзывается глухим звуком, — был особенным, только длилось это недолго. Она как вломилась в мою жизнь, так и исчезла. Ну как исчезла… Я продолжал за ней таскаться, наблюдать со стороны. Пока она однажды не сказала, что я просто не подхожу ей. Типа я сумка или туфли.

Он хрипло смеется и склоняется над второй дорожкой. Белый порошок пропадает с глубоким вздохом.

— И если тебе кажется что это ебаная романтика, то это ни хрена не так. Меня ломало и я хотел убить ее. Свернуть тонкую шею. Потому что понимал: по-другому, наверное, не получится забыть. Ни наркота, ни бухло, ни бабы не помогали мне.

Мое дыхание учащается, а сердце готово разбить грудную клетку. Зачем он мне все это рассказывает? Неужели хочет оправдать себя несчастной любовью?

— Это все не оправдание, — говорю неуверенно и Король замолкает.

Смотрит на меня, как будто жрет глазами.

— Ты похожа на нее. Такая же стерва. Также смогла поставить на колени того, кого никто не мог. Наверное и твоя мамаша и ты, гордитесь этим даром.

Слабо понимаю, что он имеет в виду.

— Когда я поднялся и на моем счету были пара клубов и миллионов, я решил, что самое время напомнить о себе Островской. Приехал под «Артериум» не на «девятке» задрыпанной, а на «мерсе». Крутой такой, в новом костюме. И она села ко мне. Повелась, представляешь?

Король хлопает в ладоши, и я вздрагиваю.

— Она разрешала трахать себя раз в неделю. Стабильно по вторникам. Только я уже стал не тот. Бабло, много бабла и власть, делают свое дело. Я стал другим и в моей жизни появились остальные дни недели. Как-то у меня была сходка с хачем, который занимался сбытом. Он забил стрелку в ресторане на окраине. Переломный момент, блядь. Там я увидел ее. Большие кукольные глаза, вот такущие, длинные черные волнистые волосы, и смуглая кожа. Меня всегда тянуло на умных и красивых баб. Я чувствовал их ментально. И понял, что эта кукла должна достаться мне. Только мне.

Король прерывается и заполняет бокал до краев.

— Пей, — приказывает, но я сижу неподвижно.

Мотаю головой, но он не собирается церемониться.

— Пей или я сам открою твой рот и залью. А там могу и увлечься.

Угроза действует, хватаю бокал. Делаю несколько коротких глотков, которые тут же просятся наружу. Проглатываю обжигающую жидкость, пытаюсь удержать слезы.

— Моя наивная Ляля, моя девочка…

Король улыбается, и я вижу на его лице какую-то больную нежность.

— Я не мог отказаться от вторников. Редкие встречи, я хер знает что они давали, но продолжались. Чувствовал себя сукой последней, но продолжал. Продолжал. Продолжал...

Он качается из стороны в сторону, а взгляд становится стеклянным.

— Поздно узнал, что твоя мать не любит делиться с другими. Ляле поставили диагноз рак крови. Последняя стадия. Раз, два, три, четыре, — Королев загибает пальцы.

— При чем здесь мама? Это ты убил ее? — до меня вдруг доходит к чему идет весь этот рассказ.

Ладони становятся влажными и ледяными.

— Со временем я забыл о твоей матери. Разложил по кусочкам в своем мозгу, упаковал в черные мешки, выкинул на помойку все мысли и воспоминания.

Прошло еще лет пять, а может и больше. Я не помню. Они познакомились в салоне красоты. Случайность или спланированный сучий план? Две бабы, которые никогда не должны были пересечься. Островская предложила Ляле препараты «Артериума». Вечная молодость, никаких косметологов. Одна ампула в месяц и омоложение организма гарантировано. Вот только о том, что этот препарат запрещен к продаже, Островская умолчала. Нормальная клетка превращается в раковую, когда в е е генах возникают определенные мутации, либо меняется активность определенных генов. Препарат активно способствовал развитию болезни. Она продала Ляле смертельную дозу, но я вовремя увидел у жены эту дрянь. Ляля живет, но как долго ей осталось — никто точно не дает прогнозов. Москва, Германия, Тибет... Когда болезнь подступает — деньги превращаются в пыль.