Дефект плацебо

Сдергиваю покрывало, оголяю белоснежную постель и перевожу взгляд на ее рваные испачканные шмотки. Стаскиваю их, стараюсь особо не впечатляться. Хули я не видел? Обычное действие, ничем не отличается от уборки или выноса мусора, но больше напоминает избавление любимой конфеты от фантика. Пиздец какой-то. Напиталась дымом, провела полдня в мусарне, а продолжает пахнуть как блядское ягодное мороженое. Конкретно благоухать. Небрежно накрываю одеялом ее тело. Смотрю на часы, напоминаю себе о чертовой встрече и совсем немного о работнице «Мансарды». Предвкушение вечера по-сучьи меркнет.

Хлопаю дверью, закрываю замок на три оборота. Возможно это и рискованно с моей стороны, но у моих планов не должно быть свидетелей. Не верю никому. Да и себе уже не верю после подобных вывертов. Здесь иначе не выживешь. Держи ухо востро. Думай о себе хуже чем твои враги. Никакого балласта, никаких слабостей. А ещё играть нужно всегда черными, потому что белые первыми ходят. А любой, даже самый верный ход, всегда можно превратить в ошибку.

Когда возвращаюсь в город, начинает темнеть. Паркую машину во дворе коммуналки и дальше иду пешком. Миную небольшой парк, в котором достаточно много людей для подобной погоды. Пересекаю проезжую часть, огибаю парапет и спускаюсь к реке. От черной воды сквозит прохладой и сыростью. Миллионами несбывшихся надежд и сломанных судеб. Вижу силуэт. Точнее, спину сидящего. Сомнений ни на секунду не возникает, зрачок привык работать слажено. Сканировать самые незначительные детали. Бля. Если бы я был более талантлив, наверное я мог бы рисовать охуенно реалистичные портреты.

— Дерьмовая позиция, — говорю и приближаюсь ближе, — я бы снял тебя с трёх точек.

— Обломись, я тебя опередил и снял себя сам, — изображает пистолет, прикладывая пальцы к виску.

Сажусь рядом, прямо на бетон. Долго смотрю в мутную темную гладь.

— Дело есть, — говорю наконец.

— Не гони, думал на лунную дорожку смотреть позвал.

Усмехаюсь. Достаю из кармана пачку сигарет, отправляю одну в рот. Этот за словами никогда в карман не лез. Самому тошно от того что задумал, но слабо вижу другой исход развития событий. Чувствую, что с каждым днём дышать становится все труднее. Иногда замечаю ненавязчивое наблюдение. Слишком долго во всем этом варюсь, чтобы недооценивать детали. Стены сужаются, все молчит и ожидает моего просчёта. Приходится действовать на опережение, копаться в грязном белье, как гнилая прачка. Устанавливать свои капканы, туго стягивать аркан.

— Мне нужен трафик. Кто, куда, кому откуда. С чем и почём. Любые детали. Подробности. Имена. Фамилии.

— Я соскочил, — отвечает резко.

— А я тебе и не предлагаю вмазаться по тихой памяти.

Поворачивается в мою сторону, смотрит в глаза впервые за этот вечер. Отросшие волосы падают на лоб, делают ещё уже и без того худое лицо. Темные круги под глазами видны даже через густой сумрак.

— Ты знаешь через кого здесь все. Так может у него и нужно спрашивать? — подозрительно щурится.

— Так может поэтому и не спрашиваю?

Давлю улыбку и выпускаю облако дыма, когда вижу его реакцию.

— Ты ебнулся, Фантом?

— Эшезо Гран Крю пил? — дебильная улыбка, не сходит с моих губ.

Я пролил свет на свои намерения толком их не озвучивая. И меня прекрасно поняли. Это как никогда радовало.

— Пил.

— Не пизди, — хмурю брови.

— Думаешь один узрел ничтожность денег и сливаешь их в помойку?

— Где купить тогда? — загоняю в угол.

— На Обуховской. Полина покупает когда прилетает. Винная академия, блядь.

— Пожалуй съезжу, — поднимаюсь, отряхиваю джинсы в районе коленей. — Тебе сколько времени надо?

— Поглядим, — бросает в ответ.

Не отказывает. Да я и не ждал отказа. Каждый в этом мире в чем-то замешан или кем-то повязан. Из благодарности, или из-за своеобразного долга. Побеждает тот, кто первый набрасывает удавку и наматывает на кулак удила. И пока руки свободны, считаю грешным делом этого не сделать.

Строю маршрут до проспекта Обуховской Обороны и завожу мотор. От Александровского парка примерно полчаса езды, поэтому не спешу. Время позволяет.

Чувствую себя как в нуаре. Гребанный детектив без начала и конца, наполнен липкими прокуренными парадными и застоявшейся гнилью Оккервиля.

Размышляю, что теперь делать с телом, которое свалилось на мою голову. Раньше у меня была какая-то стабильность. Отвечать только за себя всегда проще. Безопаснее. Пока ты не отвечаешь ни за кого — ты считай неуязвим.

Роль няньки не для меня. Ну не умею я быть нормальным. Без обид.

Раздражаюсь от этих сопливых оправдашек. Хотела защиты? Да ок. Посажу на цепь, а чем не защита?

Представляю, как Ягодка стоит на коленях на деревянном полу, а на ее шее красуется ошейник. Настроение улучшается. По крайней мере я успокаиваюсь, что никакой заботы и нежности во мне не прибавилось.

Навигатора сообщает, что мы на месте.

Захожу в магазинчик.

— Эшезо гран крю, — перехожу сразу к делу.

Молодая продавщица сначала хлопает ресничками, а потом кивает. Немая что ли? Или охуела от такого вечернего гостя? Уходит куда-то к полкам и через пару минут возвращается с двумя бутылками.

— Есть 2013 года и 1996.