Дефект плацебо

— Ещё как должны. Учитывая, что убийца в данный момент особо ничего не выжидает, и с разрывом в несколько дней предпринял попытку убрать сразу нескольких соучредителей «Артериума», относительно давнюю смерть вашей матери мы не рассматривали с позиции общей картины. И как оказалось зря.

Ещё одна фотография пополняет ряд предыдущих снимков.

Белый обод ванны испачкан кровью. К горлу моментально подкатывает тошнота. Такая же золотая ампула-пуля, лежит рядом с окровавленным лезвием.

— Что это? — голос дрожит от невыплаканных слез.

— Препарат. Какой не знаем. Отправили состав на проверку, но думаю не составляющие компоненты представляют важность. Будь там хоть кокаин, хоть обычная вода, — суть не в этом.

— В чем же?

С трудом заставляю себя оторвать взгляд от злосчастного снимка. Вынырнуть из ада, глотнуть немного воздуха.

— Зачастую, убийца — это человек с разрушенной психикой, — принимается философствовать. — В особенности, если преступления повторяются. В его больной психике, это что-то сродни очень важной миссии. Обычный человек непонятый обществом, начинает вершить свою вендетту.

Противно скалится, словно это сейчас уместно. Едва сдерживаю себя и терпеливо молчу.

— А бывают такие, кто слишком сильно себя переоценивает. Им кажется что они неуловимы и безнаказанны. Придумывают свой почерк, так сказать метку. Идентифицируют преступления. Хотят, чтобы о их коллекции знали остальные. Зачастую, именно это бахвальство вылезет преступнику боком.

— Значит мою мать убили?

— Историю, Алина Юрьевна, не переписать, — хлопает ладонью по увесистой папке, — данное дело уже закрыто, но тем не менее дало нам зацепку.

— Материалы дела можно оспорить, — произношу с нажимом.

— Вам сейчас о своей жизни нужно думать, а не о смерти, пусть и родного вам человека. С кем вы все это время скрывались? Мне нужна вся информация об этом мужчине. Очень часто в шоковом состоянии, жертва не способна рассмотреть врага в том, кто находится рядом.

Не успеваю отойти от одного потрясения, как мне снова жмут на болевые.

— Этот человек здесь не при чем, — безбожно вру.

Перед глазами пролетает труп Садальского и лицо Леона с пистолетом в руке. Я стала свидетелем двух убийств. От этого легкие сжимаются и становится нечем дышать.

— Я не хочу его впутывать во все это. Пожалуйста, — голос больше похож на хрип, и кажется следователь замечает мое состояние.

Он проходит между столом и стеной и открывает окно.

— Не против? — показывает пачку сигарет и я позволяю ему закурить.

Свежий морозный воздух приводит в чувство.

— Алина... Ты должна понимать, что опасность грозит всем, кто находится рядом, — переходит на «ты», чтобы поскорее расположить к себе.

Чтобы я доверяла ему.

— Все в порядке. Я и еще два соучредителя «Артериума» до сих пор живы. Ваш серийный маньяк исчез.

— Но это не значит что ты в безопасности, — давит на меня.

— Я буду осторожна, — даю исчерпывающий ответ, и поднимаюсь с места, — мне нужно идти.

— Оставайся на связи. Это важно. Возле дома будет вестись слежка. Возможно убийца засветится рядом, — дает указания и я послушно киваю.

Все равно же он не отстанет, каким бы ни был мой ответ.

Зато у меня появилась зацепка. Появилась надежда на то, что я смогу найти убийцу матери. И Леон мне в этом поможет.

Выхожу из здания и двигаюсь в сторону первой попавшейся кафешки.

Оседаю на стул, заказываю кофе, а сама думаю, думаю.

Если Леон причастен к убийству Садальского, значит он в курсе кто заказчик. Он знает, кто медленно но уверенно убирает учредителей «Артериума». Одного за другим. А значит и о том кто совершил покушение на мою жизнь, у него тоже есть предположения.

Отвлекаюсь от этого мотка расследований и набираю номер Дани.

Странно, в доме Леона я так хотела заполучить свой мобильный, а сейчас и не знаю, кому позвонить.

— Привет.

Слышу в трубке недовольный голос. Наше последнее расставание было более, чем странным.

— Я на Марата, в «Нептуне». Можешь приехать?

Не хочу говорить ничего. Что если меня прослушивают?

Заказываю еще одну чашку для Дани. Он всегда любил горячее какао. А Леон любит горький, черный, без сахара.

Передергивает от такого сравнения но успокаиваю себя тем, что это происходит от того, что в моей жизни больше и не было мужчин. А произошедшее вчера в машине... Наверное, мои щеки заливаются румянцем, в любом случае я чувствую как пылаю изнутри.

Это не лучшее воспоминание в моей жизни. Но черт возьми, такое порочное, такое возбуждающее...

Через пятнадцать минут появляется Даня. Машу ему рукой сквозь стеклянную стену кофейного дома.

— Я звонил тебе почти каждый день. Ты считаешь это нормальным...

— Тсс, — прикладываю палец к его губам, не даю договорить, — я заказала тебе какао. Как ты любишь.

— Спасибо, — растерянно хлопает длинными ресницами.

— Я хочу с тобой серьезно поговорить. Только молчи и не перебивай меня. В последнее время много чего произошло. Я рассказывала тебе о том, что на соучредителей «Артериума» кто-то открыл охоту. Но это не главное. Главное, что у меня появился шанс узнать, кто убил мою маму. Понимаешь?