Deflor

Зато был заросший склон холма и метровая черная дыра в нем, уходящая глубоко под землю.

Хантер присмотрелся. В темноте, недалеко от входа, начинались грубо вырубленные ступени.

– Ну и что делать будем? – спросил он, оборачиваясь к девчонкам. – Вернемся или внутрь полезем?

Девчонок не было.

9

Они свалились на них сверху. Видно, спрыгнули с толстенных веток корявых деревьев.

Повалили на землю, подмяли под себя, мгновенно заткнув рты какими-то вонючими тряпками. Заломили и связали руки и ноги. Натянули на головы холщовые мешки.

Нападавших было по двое на каждую и справились они за считанные секунды. Затем подхватили мычащую, дергающуюся добычу и быстро понесли вглубь леса.

Алина попыталась унять панику, как только поняла, что от попыток освободиться веревки лишь глубже впиваются в тело. Сквозь мешок ничего не было видно, и она сосредоточилась на звуках. Шорохе леса, топоте и пыхтении похитителей. Один из них сипел и явно страдал одышкой. Дорогу можно было запомнить, отмечая малейшие изменения в ее звучании. Сперва шелест густой травы, затем журчание близкого ручья и перестук мелких камешков, потом снова трава, но редкая, вперемешку с голой землей. Она стала отсчитывать секунды, чтобы потом знать хотя бы приблизительное время пути, когда их принесут.

Вскоре они залезли в такие густые дебри, что гибкие ветки принялись хлестать по рукам и ногам ежесекундно.

Потом остановились. Скрипнула деревянная дверь. Их втащили в темноту и сбросили на утоптанный пол.

– Дичь в твоем доме, Многорукий, – раздался гортанный голос. – Где оплата?

Ответили глухо и едва слышно.

– Там же, где и всегда.

– За белое мясо полагается тройная.

– Она тройная.

Молчание. Перетоптывание на месте.

– Тебе что-то еще?

– Зачем тебе обе, Многорукий? Отдай нам самую толстожопую. Ты один. Нас два по два.

Сабрина замычала и задергалась.

– Нет. Она – аперитив перед главным блюдом.

– Ты говоришь непонятными словами.

– Мне нужны обе. Я отдам тебе толстожопую, если от нее что-нибудь останется.

Ворчание. Снова скрип двери. Удаляющиеся шаги.

Тишина. Только дыхание заказавшего их похищение человека.

Сабрина билась в истерике. Послышался глухой звук удара, и она затихла. Алина похолодела, слушая шорох утаскиваемого тела.

Через некоторое время человек вернулся, молча схватил Алину за руки и потащил куда-то вниз по лестнице, заставляя ее пересчитывать ягодицами ступеньки.

Судя по отсветам на мешке, внизу горел огонь. Пахло гарью и раскаленным железом.

Она почувствовала, как ее прислонили к чему-то жесткому и ребристому, развели и заковали сперва руки, потом ноги. Звякнули и натянулись цепи. Рядом заскрипел какой-то механизм, и ее тело стало постепенно подниматься, занимая вертикальное положение.

Наконец, механизм затих.

Человек встал перед ней, сипло дыша.

Сдернул с головы мешок.

На нее смотрели пустые глаза китайца Ли.

В них не было ничего, даже триумфа.

10

Сабрину он положил вниз животом на металлическую лежанку с высоким горбом посередине. Развел ей в стороны ноги, потрепал по выпяченной вверх заднице. Когда зажимал ее голову в тиски, Сабрина очнулась. Дернулась, пытаясь освободиться.

– Слышь, урод, – процедила она. – Живо отпустил, иначе кровью какать будешь.

Он не ответил. Лишь молча и методично продолжил фиксировать ее тело. Дернул за рычаг, соединенный цепью с ее связанными за спиной руками, заставив выгнуть спину и выпятить еще больше зад. Сабрина взвыла.

– Оставь ее в покое, – спокойно сказала Алина. – Тебе нужна только я.

Ли осклабился.

– Вот только не строй из себя героиню. Все герои кончаются там, где начинается боль. Если бы ты знала, что тебя ждет, ты бы захотела, чтоб тут оказалась не только толстожопая, но и все твои подружки. Помогли бы отсрочить на пару часиков конец.

– Зачем она тебе, если здесь я?

– Без нее я с тобой слишком быстро закончу. А я не хочу с тобой быстро заканчивать. Я хочу, чтобы ты умирала медленно. Толстожопая поможет мне спустить лишнее напряжение.

– Кого ты называешь толстожопой, гандон? – спросила Сабрина.

Ли ловко накинул ей на рот красный кляп-шарик на ремне и резко затянул.

– Я люблю молчаливых женщин, – наклонился он к ее уху. – И убиваю их быстро. Твоя подружка слишком много болтала в нашу прошлую встречу. Поэтому умрет медленно.