Дефолт совести

Дэйв Блейк давно заметил, какое тягостное напряжение воцарились в его доме. Несмотря на то что больного окружал целым сонм врачей из лучших онкоцентров мира, он чувствовал себя всё хуже и хуже. Зато ум был светел как никогда. Мысли о неминуемом конце, как фатальная неизбежность, уже не покидали магната. После очередной обезболивающей инъекции Корсар всякий раз повторял про себя, как сказал бы Вуди Аллен: я не боюсь умереть, я просто боюсь присутствовать при этом.

Но как-то ветреным ноябрьским днём мрачная атмосфера в доме Корсара словно по волшебству развеялась. В доме магната появился новый доктор – Лилия Гордон. Когда впервые докторша походкой топ-модели приблизилась к сидящему в кресле-качалке Блейку, старик застыл в немом оцепенении. Он с благодарностью подумал, что приславший её доктор Томпсон не солгал: перед неземным обликом этой тридцатипятилетней докторши блекли все дивы Голливуда, которых когда-либо знал или познал Корсар.

Мраморно-белое лицо молодой женщины с высоким лбом, точеным носиком и чувственными, чуть припухшими губами выглядело издевательски прекрасно. Темно-голубые, с поволокой глаза излучали бесконечное сияние. Доктор Гордон была облачена в белый халат, плотно облегающий высокую грудь, узкую талию и крутые бедра. Блейку без труда удалось разглядеть под халатом длинные, стройные ноги. Во всём облике, в каждом движении доктора было столько грациозности, женственности и притягательной силы, что у старого Дэйва невольно бешено заколотилось сердце.

С того самого дня магнат неожиданно для себя осознал, что никакие суперсовременные обезболивающие средства не снимают приступы так эффективно, как присутствие рядом этой женщины. А когда доктор Лилия начинала колдовать «волшебными» ручками над его порой раскалывающейся от боли головой, Корсар сразу чувствовал не только облегчение, но и моментами даже блаженство. Весьма скоро Дэйв поймал себя на крамольной мысли, что просто-напросто влюбился в наяду. Для него стало подлинным откровением нежданно возникшее чувство, подобное которому он никогда в жизни ещё не испытывал. А если и испытывал когда-то, то давно забыл. Но самое главное – к нему вдруг вернулась жажда жизни: Корсар снова возжелал бессмертия.

Почти каждый день Дэйв, словно пытливый юноша, стремящийся познать все тайны мироздания, подолгу беседовал с ученицей академика Бехтеревой. Именно тогда он открыл для себя, что Лилия не только училась в России, но и родилась в СССР. Что тоже неким образом формировало его отношение к ней.

Он с неподдельным интересом расспрашивал Лилию о проблемах и возможностях современной медицины, непознанных тайнах человеческого мозга. Именно от неё он с удивлением узнал, что мозг человека на восемьдесят процентов состоит из воды. Что в нём нашлось место шестнадцати миллиардам клеток, которые в отличие от других клеток человеческого организма не делятся и не восстанавливаются. Что самым высшим проявлением человеческого сознания является способность к абстракции и творческому озарению. И это зависит от работы тех областей мозга, которые учёные называют тридцать девятым и сороковым полем Бродмана.

Как бы в просветительских целях доктор Гордон однажды поведала Корсару и о новом сенсационном открытии американских невропатологов. Магнитно-резонансное обследование мозга буддийских монахов позволило обнаружить, что в отличие от обычных людей в мозгу тибетских лам при медитации возникают высокочастотные электромагнитные импульсы и, управляя ими, монахи способны сканировать каждый орган своего тела.

Словом, ученица Бехтеревой намеренно подводила магната к мысли, что ни в коем случае нельзя терять надежды. Рано или поздно может наступить долгожданный момент, когда и в его случае кто-то, как Колумб, закричит: земля!

«Боже мой! Она не только красива, но и чертовски умна», – постоянно думал Блейк после подобных уроков. Движимый не просто любознательностью, но и вполне понятной личной заинтересованностью, Блейк всё чаще возвращался в беседах с ней к вопросу о том, насколько реальны разработки учёных в области современных криогенных технологий, предполагающих глубокую заморозку человеческого тела с последующим его оживлением через десятки лет.

Слушая разъяснения доктора, Блейк всякий раз начинал искренне сожалеть, что в своё время не уделял должного внимания, а главное, не инвестировал средства в развитие мировой медицинской науки и технологий. Сейчас Корсар был готов компенсировать эти упущения, но увы... Куда?

В то солнечное утро, когда докторша вошла в спальню Блейка, чтобы провести очередной сеанс психотерапии, старику показалось, что сегодня его Галатея особенно красива и притягательна. И невольно, словно мальчишка, не выдержав напряжения нахлынувших чувств, Дэйв неожиданно для себя разом выплеснул наружу накопившиеся эмоции.