Дефолт совести

– Первым нарушил молчание Кушаков, – продолжил рассказчик, неожиданно рассмеявшись. – И знаете, о чём он спросил Волина? В жизни не догадаетесь. – Ответа мужчин за столом ресторана в Венском лесу Николаю не потребовалось. Как ни в чём не бывало он продолжал: – Я чуть не упал, когда он спросил Волина, правду ли говорят, что тот контактирует с некоторыми бывшими олигархами? В частности, с Духоном. И тот не стал отпираться...

– И что? – сразу забеспокоились «бывшие».

– Представляете, этот Виталий Валентинович не стал отпираться, хотя в словах директора Агентства лично я услышал скрытый упрёк. Дальше рассказываю в лицах.

«Не скрою, контактировал в интересах следствия, разумеется. Консультации по банкирским делам», – объяснил прокурор.

«И какая тебе была польза?» – не замедлил поинтересоваться Кушаков.

«Ну, во-первых, Духон бывший крупный банкир и какникак непосредственный свидетель и даже в известном смысле жертва дефолта девяносто восьмого...»

«А при чём тут дефолт?» – неожиданно всполошившись, спросил Кушаков.

«При том, что нити и логика следствия по делу убийства Турова и других банкиров указывают на то, что корни и причины этих преступлений следует искать именно в истории дефолта...» – объяснил ему Волин.

– Так и сказал? – поперхнулся пивом Осинин. Слова «киндер-сюрприза» произвели на него гнетущее впечатление.

– Так и сказал, – подтвердил Половинников. – Да ты не дрожи раньше времени. Мало ли что сказал этот Духон?! Кто ему поверит? И чем докажет?!

– Ты не отвлекайся, дальше рассказывай, – попросил Веселов.

– Дальше мы потопали в баню. Гость Кушакова к тому времени уже прибыл.

Войдя вместе с Кушаковым в предбанник, довольно аляповато оформленный под горницу русской избы, Волин и Половинников застали стоящего к ним спиной возле пылающего жаром камина высокого мужчину лет пятидесяти. Он был в тёмно-сером невзрачном костюме и в светло-голубой рубашке с синим галстуком.

Стоило мужчине повернуться, как оба узнали Илью Ильича Крутова, «серого кардинала» Кремля, которого так за глаза называли все кому не лень.

«Что ж вы, Пётр Семёнович, гостя ждать заставляете?» – с натянутой улыбкой произнёс Крутов, по очереди пожав всем руку, начав почему-то с Волина.

Услышав известную фамилию, венские гости Осинина замолчали, хотя всем явно стало ещё интереснее. Даже Егоров, до этого момента скучавший, с любопытством взглянул на Половинникова.

– Что замолчал? – опять поторопил рассказчика бывший глава Минфина. – Давай дальше повествуй. Только скажи сначала. Вот все кому не лень кричат – Крутов! Крутов! Самая влиятельная и самая загадочная фигура в кремлёвской администрации. Не преувеличивают ли все эти придворные? Может, всё это миф?

– Ты, Мишаня, такие вопросы задаёшь, что так прямо и не ответишь, – явно увиливая, произнёс Половинников. Впрочем, это было неудивительно. Он единственный из присутствующих всё ещё тусовался на госслужбе. – Как ты понимаешь, я с Крутовым никогда чаи не гонял. Но ты сам подумай. Кто при нашем президенте может быть влиятельней его самого?

– Темнишь-то зачем? Нас тут никто не подслушивает. Хочешь – говори. Не хочешь – не говори, – накинулся на Николая Веселов.

– Что ты хочешь, чтоб я сказал? И при чём тут – подслушивают или нет? Конечно, Крутов не просто главный сборщик и подавальщик важнейшей информации для главы государства. На этого человека официально возложена обязанность по защите государственной тайны, допуска и доступа должностных лиц администрации президента к секретным сведениям, относящимся к сфере национальной безопасности.

– Так бы и сказал, – успокоился минфиновец. – Только мне всё равно пока непонятно, как ты там оказался и кого защищал. Может, только себя?

Если бы в этот момент все посмотрели на Егорова, то непременно заметили, что он улыбается. Боже! О каких мелочах думают его бывшие сослуживцы и последователи?! Кто кого защищал?! И кому это важно? Сам Зубр тоже не знал о такой немаловажной подробности, которую сообщил Половинников, но виду не подал, лишь заёрзал на стуле.