Дефолт совести

После этого разговора в кафе прошло почти четырнадцать часов. Довольная тем, что успешно выполнила все «инструкции», Алла, расслабившись, сидела рядом в машине Валентина и вглядывалась в ночную дорогу. За стеклами автомобиля бесновался сильнейший ливень. Пожалуй, первый настоящий дождь, предвестник глубокой осени. Дворники на стекле «Ауди» бешено метались из стороны в сторону, едва успевая расчищать стёкла от потоков дождевой воды.

Несмотря на ненастье, Валентин уверенно гнал машину, на всякий случай поглядывая в зеркальце заднего вида. Нет ли хвоста.

Сколько же событий и переживаний могут вместить в себя всего двадцать четыре часа жизни, размышляла Алла. То, что она перенесла за это короткое время, с лихвой хватило бы на целые годы. Вот тебе и новая теория относительности: выходит, продолжительность жизни человека зависит не от времени и пространства, а от интенсивности и насыщенности происходящих в ней событий в единицу того же времени. Значит, правду говорят, что в последние минуты перед смертью человек успевает увидеть в памяти всю прожитую жизнь.

– О чём молчите, уважаемая Алла? Как видите, пока всё идет хорошо! – Голос Валентина неожиданно прервал философски-задумчивое оцепенение журналистки. – Поговорите со мной о чём-нибудь, а то как бы мне не заснуть за рулём...

– Да, да, конечно, – живо откликнулась Алла, заёрзав на сиденье. Ей очень хотелось курить, но попросить разрешения у некурящего Валентина она считала верхом наглости.

– Можете курить, – угадав не высказанное вслух желание женщины, улыбнулся Валентин. – Не стесняйтесь, включен климат-контроль.

– Спасибо огромное! – Полётова достала из сумочки пачку «Мальборо» и с наслаждением закурила. Немного поразмыслив, она сказала: – А вы знаете, Валентин, что я уже передала кому следует координаты «клада».

– Надеюсь, не открытым текстом?

– Да нет, что вы! Не такая же я дура, в конце концов! Словом, надеюсь, координаты досье уже попали к адвокату Страсбургского суда. Собственно, этого и хотел Туров.

– Дай-то бог. И всё-таки, дорогая Алла, не будьте так наивны и не думайте, что наши отечественные Джеймсы Бонды сидят сложа руки.

Он включил радиоприёмник, пытаясь поймать хорошую музыку, но в динамиках слышалось только шипение и треск... Наверное, это из-за дождя, подумал про себя Валентин. Или радио ещё спит.

Беглецы уже проехали пятидесятый километр Калужского шоссе, а ливень всё ещё преследовал их. Как оказалось, не только он. Неожиданно салон машины осветился ярким светом автомобильных фар с мигалками.

– Боюсь, Алла, что это преследователи! – с тревогой в голосе воскликнул Валентин и прибавил скорость. – Как они нас так быстро вычислили? Ведь когда мы отъезжали от редакции, за нами не было никакого хвоста!

И тут Валентин, вдруг вспомнив про странные помехи в радиоприёмнике, сразу всё понял.

– По-моему, как это ни прискорбно, к вашей одежде или в сумочке прицеплен радиомаячок! А это очень плохо, потому что искать его сейчас у нас просто нет времени. Придётся устраивать гонки!

– Что вы сказали? – озираясь по сторонам, спросила Аллочка. К ней вмиг вернулся прежний страх.

Немного оторвавшись от преследовавшей их машины, Валентин продолжал лихорадочно думать, куда можно свернуть с главной магистрали, чтобы получить хоть какуюнибудь передышку и постараться избавиться от маячка.

В это время впереди на трассе метрах в ста беглецы в свете фар неожиданно увидели дорожные заграждения со светящимися запретительными знаками. На обочине стояла группа вооружённых людей в камуфляжной форме.

– Неужели и они по нашу душу? Эти сволочи наверняка уложили на дороге ленту с шипами, – неизвестно к кому обращаясь, пробормотал Валентин. – Придётся обходить заграждения справа по обочине. Другого выхода нет!

Не сбавляя скорости, Валентин повернул руль чуть вправо и повёл машину по обочине прямо на вооружённых людей. Те, очевидно поняв, что водитель «Ауди» пошёл на таран, бросились врассыпную. В следующий момент раздались глухие удары металла о металл и белые милицейские мотоциклы стали взлетать в воздух.

– Ура! Мы прорвались, Аллочка! – радостно заорал Валентин, когда, так легко миновав кордон, они снова выскочили на трассу. – Представляете, мы оторвались.

Не успел Валентин закончить фразу, как сзади раздалась беспорядочная стрельба. Посмотрев на водителя, Полётова с ужасом увидела окровавленную голову Валентина.

Тем временем машина, виляя по инерции, продолжала катиться вперёд. Казалось, катастрофы не избежать, но Алла скорее машинально, чем осознанно, быстро протиснула левую ногу к педалям и что было силы нажала на тормоз. Несмотря на мокрый и скользкий асфальт, автомобиль начал останавливаться, пока не замер окончательно.

Полётова с облегчением вздохнула. Она ещё раз взглянула на безжизненное тело Валентина, всё ещё не веря в его нелепую смерть. Неожиданно в голове всплыла запомнившаяся ещё в детстве некогда известная песенка из советского фильма «Последний дюйм»:

Но пуля-дура прошла меж глаз ему на закате дня. Успел сказать он в последний раз: «Какое мне до всех до вас, а вам до меня...»

Сзади по-прежнему слышалась стрельба. Надо бежать, бежать без оглядки! – эта единственная мысль доминировала сейчас в сознании женщины. Распахнув дверцу автомобиля, Полётова с надеждой разглядела сквозь пелену дождя чернеющий невдалеке лесок. Недолго думая, она стремглав побежала к обочине. Но не успела сделать и трёх шагов, как почувствовала резкий удар и острую обжигающую боль в шее. В следующее мгновение тело её обмякло, ноги подкосились, а перед глазами поплыли красно-жёлтые круги. Женщина повалилась на спину в придорожную лужу. Приложив ладонь к ране, откуда ручьём лилась тёплая и липкая кровь, Алла поняла, что теперь вряд ли кто может её спасти. И умрёт она не от смертельного ранения, а от потери крови.

– Хватит палить, мужики! Машина и так остановилась. Идиоты! Они нужны живыми. Быстро забирайте их багаж. Потом будем разбираться, что к чему, – уже совсем рядом раздавались команды, которые подавал знакомый резкий гортанный голос, который Алла теперь узнала бы из тысяч.

Вот и всё, пришёл конец её земному бытию, совершенно буднично подумала Алла. В уплывающем с каждой секундой сознании женщины калейдоскопом проносились разорванные на клочья эпизоды её жизни. Как ни странно, память выбирала самые счастливые мгновения, которые ей довелось пережить. А умирать, оказывается, совсем не страшно, умиротворённо думала она.

– Ну что, милочка, доигралась? Я же тебя предупреждал, а ты не послушалась. Подумала, что я копался в твоей сраной сумочке, как пошлый грабитель. Дура! Маячок я тебе именно тогда в сумку вправил. Чтоб никуда не делась. Вы же, бабы, без сумок никуда. А ты тем более, всё с одной таскалась... Может, хоть сейчас скажешь, куда дела бумаги?

Прямо перед глазами журналистки под слепящими лучами автомобильных фар возникло ненавистное лицо красавца из южных краёв. Дождевые капли струйками стекали по его впалым щекам, создавая иллюзию, будто мужчина плачет.

– Не надо меня оплакивать, – сказала женщина и слабо улыбнулась мертвеющими губами.

– Ещё язвишь, сука! Где досье, я тебя спрашиваю? – истерично заорал мужчина.

Досье. Опять это проклятое досье. Сколько ещё жертв оно потребует? Одни грешат, а другие расплачиваются за их грехи. Волки и овцы. Господи! Почему так несправедливо ты устроил этот мир? И тебе за это ещё говорить спасибо?!

С этими крамольными, недостойными верующего человека мыслями в широко раскрытых глазах журналистки Аллы Полётовой померк свет. Навсегда.