Дефолт совести

До этого Холмов в течение почти четырёх часов полёта только и делал, что похвалялся перед внучкой своей незаурядной ролью в реформировании политической жизни их родины, да и всего мирового сообщества в целом. Это его знаменитое «в целом» Алёна запомнила с далёкого детства. Дед произносил его неподражаемо, как-то округло, со значением, которого девушка никогда не понимала. Именно с такими «шедеврами» политической риторики, которые, кстати, оплачивались на Западе весьма солидными гонорарами, Сергей Михайлович и на этот раз собирался выступить перед широкой публикой в Кембридже, Оксфорде, Эдинбурге и Кардифе.

С поездкой в Лондон что-то с самого начала не складывалось. Трижды ему звонила сама Флетчер и настоятельно советовала перенести дату приезда. Сначала она объясняла это небезопасной ситуацией, сложившейся в Лондоне из-за грандиозного скандала, связанного с нашумевшим отравлением русского экс-гэбэшника. Затем она довольно прозрачно намекнула, что публичные лекции – это лишь официальный предлог визита. А на самом деле Холмов вместе с другими коллегами из фонда будущих поколений приглашён во Флориду к самому Блейку. На юбилей. Чей юбилей? Блейка или фонда, он так и не понял.

Зато расстроился крепко. Во-первых, Сергею Михайловичу тактично дали понять, что его лекции никого особо не интересуют. Что само по себе уже было жестоким ударом. Во-вторых, ему совсем не улыбалось лететь за океан к этому монстру. Даже несмотря на то, какую роль тот сыграл в жизни бывшего тракториста.

Прошло уже почти двадцать два года с того памятного рандеву со всемогущим магнатом в шотландском замке, и за всё это время ему так ни разу не довелось вновь увидеться с главой фонда. Это ему казалось более чем странным и, главное, обидным: в конце концов, он же не какая-нибудь пешка?! Почему его игнорируют?

Однако отказаться от приглашения Дэйва Блейка он никак не мог – это наверняка неизбежно повлекло бы прекращение финансовой подпитки собственного фонда.

Неожиданно его раздумья перед приземлением прервал голос внучки:

– Дед, а правда, что ты был комбайнером и твоя политическая карьера началась с того, что тебя в шестнадцать лет за рекордный намолот зерна наградили орденом?

– Правда, Лёлечка! Это было в далёком сорок седьмом году! Тогда самоотверженный труд ценили не так, как сейчас. Между тем я всегда стремился принести пользу своей стране. И столько сделал для неё…

– Да, дедуля… «Намолотил» ты, дед, за свою жизнь по полной программе! – саркастически рассмеялась в ответ Алёна. – Тебе, дед, досталась великая страна, сверхдержава, а ты её знаешь во что превратил? Нет, лучше я промолчу.

– Внученька, где ты набралась таких мыслей? – обиделся Холмов. – Ты представления не имеешь, кем на самом деле является твой дед! Рано ещё меня списывать! Ты думаешь, я сегодня просто глава фонда? Ошибаешься, я ещё член директората фонда будущих поколений. Наш фонд обладает такими капиталами и политическим влиянием, что никому и не снилось. – Побагровев от охватившего его возбуждения, Холмов тут же пожалел о том, что сказал.

– Ваш фонд, может, и обладает. А чем обладает сегодня Россия? Ты об этом подумал? Сегодня нашу страну Штаты «делают» как хотят… – с невозмутимо-язвительной ухмылкой на лице парировала Алёна. – Кстати, что это за фонд будущих поколений? «Будущие поколения» хотя бы спросили, что им будет нужно в будущем?

– Лёля, кто тебя так настроил против меня? Неужели твой очередной патлатый поэт из этого молодёжного движения? Как там? Наши. Ваши. А может, ты связалась со скинхедами?

У одного из стюардов он срочно попросил таблетку нитроглицерина, жадно глотая при этом воздух.

– Дедуля, ради бога, не волнуйся. Я же думала, что мы можем поспорить. А ты только себя слышишь. Успокойся, ты у меня самый гениальный, самый добрый дед на свете… – испуганно стала успокаивать деда Алёна, понимая, что в своих язвительных сентенциях зашла слишком далеко.

– Скажи мне, Лёлька, почему ложь иногда бывает во благо, а вот правда почти никогда? – упавшим голосом спросил вдруг Холмов.

– А это потому, что правда – она как огонь, и приближаться к ней близко опасно. Лучше наблюдать за ней со стороны… – изрекла Алёна и нежно погладила деда по бледной щеке. – Неужели ты это ещё не понял, дед?

Самолёт, слава богу, приземлился и диспут закончился сам собой.

– О, мой дорогой друг. Как я счастлива вас снова видеть! – С присущим изяществом Флетчер протянула гостю ручку в перчатке и улыбнулась, обнажив при этом довольно крупные искусственные зубы.

Слегка пожимая протянутую баронессой руку, Холмов отметил про себя, что Маргарет по-прежнему в прекрасной форме и почти не утратила того удивительного шарма и обаяния, коими так восхищались когда-то все, кто имел удовольствие общаться с ней.

– Боже мой, а это ваша внучка?! Очаровательное создание! – Баронесса снисходительно коснулась подбородка Алёны.

«У, старая кобра! Думает, никому не известно, что это она первая „совратила“ дедулю!» – с затаённой неприязнью подумала Алёна, но не забыла при этом присесть перед знатной леди в вежливом книксене.