Дефолт совести

– Нам многое о вас известно. Даже то, что деньги пресловутого фонда вы намеревались «завести» под выборы президента, сделав ставку на экс-премьера Красавцева или на худой конец Ященко, возглавляющих партию «Новый путь». Честно говоря, не очень удачный выбор…

«Неужели подвела „штучка“? – подумал в этот момент Зубр, быстро сообразив, что содержание беседы на юбилее Ященко каким-то образом стало известно людям Кушакова. – Вот и верь потом в заграничные спецсредства».

– Так или иначе, вы, как умный человек, должны понимать, что оранжевой революции у вас не получится.

Крутов неожиданно замолк, словно стал к чему-то прислушиваться.

– Чёрт возьми, покурить захотелось, хотя я давно уже бросил. Вы, конечно, тоже не курите?

– Нет, – сухо ответил Зубр, удивляясь тому, как умело ведёт беседу кремлёвский советник. Схватил за горло и тут же ослабил хватку. Загнал в угол и сразу же даёт время выбраться из него. – Если вы, Илья Ильич, располагаете неопровержимыми доказательствами, то почему я до сих пор в вашем кабинете, а не в Лефортовском изоляторе? Господин Беркутов, как я понимаю, для того здесь и присутствует, чтобы подписать санкцию. Что ж, я готов. Тем более что у нас в стране давно не было диссидентов и политических узников.

– Засадить вас в камеру-люкс под каким-нибудь другим юридически обоснованным предлогом было бы проще всего! Например, вы являлись заказчиком Коржа на убийства банкиров. Чем не основание?

– Мёртвого Коржа, – осторожно заметил Зубр и вдруг схватился за сердце.

– Может, воды или врача? – участливо спросил Крутов.

– Обойдусь. Бывает. Через минуту всё пройдёт, – едва вымолвил Юрий Титович. Именно в эти мгновения в его голове что-то прояснилось. До него неожиданно дошло, что убийства действительно дело рук Коржа и его подельников. Это же наверняка Ван дер Воорт его подрядил на отстрел, когда Корж летал в Амстердам! А получение визы кто ему помогал ускорить? Он, Егоров…

– Вы же сами прекрасно знаете, что мёртвые порой свидетельствуют убедительнее, чем живые, – хитро улыбнувшись, сказал Крутов, но тут же улыбка погасла на его лице. Крутов удивлённо смотрел куда-то в сторону.

Невольно обернувшись, Зубр увидел, как в кабинет советника входил не кто иной, как сам президент. Все, за исключением женщины и бедного Егорова, только что убитого наповал собственным открытием, повскакали с кресел.

– Сидите, сидите, – довольно весело сказал президент. – Я всё-таки решил включиться в вашу беседу. Разговор, как я понимаю, пока у вас получается бесперспективным.

Президент по-хозяйски устроился в торце стола.

– Вы совершенно правы, – первым вышел из оцепенения его ближайший советник. – Господин Егоров упорно не идёт на диалог. Говорит, что из него хотят сделать диссидента…

– Не знаю, что Юрий Титович говорит вам, но делать из него политического мученика было бы крайне глупо. Кому от этого будет польза?! – рассмеялся президент, однако его серо-стальные глаза оставались по-прежнему холодными. – Сами посудите! Поднялась бы пресса, адвокаты, правозащитники всех мастей. Уверен, конгресс США незамедлительно высказал бы своё осуждение. Нам это надо? Как я понимаю ситуацию и насколько я знаю господина Егорова, он последовательный демократ и по-своему борется за торжество демократии в России. Отсюда и его искреннее участие в так называемом фонде будущих поколений… Кстати, примите мои искренние соболезнования в связи с кончиной главы фонда мистера Блейка и гибелью его единомышленников. Говорят, страшная трагедия произошла там, на Ки Уэсте?

– Кто говорит? – невольно вырвалось у Зубра.

– Извините меня, конечно, но вы что-то стали плохо соображать, Юрий Титович. Кто ещё мог сообщить, как не наша российская Мата Хари?

Президент отвесил персональный галантный поклон Лилии Гордон, по-прежнему молча сидящий вдали от главного стола.

– Кстати, хватит там сидеть будто в ссылке. Присаживайтесь поближе к нам.

Она могла понравиться любому мужчине.

– Садитесь рядом, – предложил президент и отодвинул для неё кресло слева от себя.

– Итак, господа… – Президент сосредоточенно наморщил лоб, явно желая сказать нечто веское, но его неожиданно опередил Зубр.

– Может, перестанем, наконец, говорить загадками и полунамёками? – густо покраснев, обратился он к главе государства. – Зачем всё-таки меня сюда вызвали? Неужели лишь для того, чтобы сообщить, что я сволочь и предатель Родины?.. Что, по моему мнению, не соответствует действительному положению вещей. Я уже взрослый мальчик. И у меня есть убеждения, согласно которым живу и действую.

– Вы, видимо, пропустили мимо ушей мои слова о том, что вы истинный и последовательный демократ, – прокашлявшись в кулак, возразил президент. – И лично я вас за это уважаю. Но согласитесь, статьи статьями, а жизнь, между тем, сама по себе. Ох уж мне эти теоретики. Простите, я не вас в данном случае имел в виду.

Он и вправду с давних пор уважал Егорова за его твёрдый характер и последовательность. Не зря его называли бульдозеристом реформ. Но всё это было тогда… Сейчас в президенте боролись противоречивые эмоции.