Дефолт совести

– Опять ты не в ту степь. Помнишь, как мы в далёкой молодости девчонкам советовали, когда пытались их клеить? «Расслабься, дорогая, и получай удовольствие». Так же и тебе надо, дорогой мой подруг… На кой хрен тебе выходить куда-то? И кто тебя отпустит?! Ты для них ключевое звено. Ты им позарез нужен, и именно поэтому опасаться за свою жизнь тебе нет нужды. Мне представляется, что тебя пасут лишь с целью психической атаки. Чтоб запугать, заставить по-прежнему на них работать. А вот наши доблестные правоохранители сидят у тебя на хвосте с другой целью – чтобы через тебя выйти на твоих хозяев. Поэтому ты сейчас вроде как между молотом и наковальней…

– Наверное, ты прав, Анатоль! Собираясь к тебе, я тоже примерно так и думал. Спасибо, что подтвердил эти самые думы. Правильно все же говорят: одна голова – хорошо…

В интонациях Турова его приятель не услышал и малой толики оптимизма. Тем более что банкир тут же сам подвёл черту:

– Всё это так. Но пойми, я больше не выдержу! Устал. Если так дело пойдёт, точно в психушку попаду. Или того хуже – руки на себя наложу.

– Это, конечно, не выход. Точнее, им всегда можно воспользоваться, – в задумчивости произнёс Надеждин. – Только вот о чём я сейчас подумал: а вдруг твои боссы и покровители сговорятся с правоохранителями и сдадут тебя в один прекрасный день со всеми потрохами? Спишут на тебя одного все грехи, и точка. Ты об этом думал? Тем более что поводов достаточно. Ты же тогда, в девяносто восьмом, был чуть ли не главным строителем пирамиды ГКО.

– Ах, вот ты о чём, Анатоль… Тогда моей игрушкой развлекалась вся элита – министры, премьеры, вице-премьеры, кремлевские чинуши и даже дочери президента. Ты знаешь не хуже меня, что все они хорошо нажились на этом. Послушать тебя – сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду я одна?.. В смысле, я один.

– Тут мне в голову пришла одна мыслишка, – не обращая внимания на слова Турова, оживился Надеждин. – У тебя наверняка есть досье на все твои операции? Угадал?

Туров опять согласно кивнул.

– Тогда вот что я тебе скажу. Пока досье в твоих руках, любые атаки на тебя маловероятны. Хотя, с другой стороны, чем чёрт не шутит?! Кстати, где оно хранится, твоё досье? – собирая с пола опрокинутую посуду, неожиданно спросил Надеждин.

– Здесь оно, в багажнике…

– Как это – в багажнике?! Ты что, его с собой носишь? – удивлённо вскинул брови Анатолий.

– Нет, разумеется. Просто собираясь к тебе, я подумал, что хранить его в домашнем тайнике опасно, хотя и сейф там сверхнадёжный. Его ядерным взрывом не возьмёшь. Ну, а вдруг нагрянут из прокуратуры или хуже того…

Туров вновь почувствовал, как страх снова предательски накатил на него.

– Ты прав, старик, вышибить из тебя код сейфа им что два пальца обсосать. Даже бить не станут. Впрыснут укольчик, и готово… – Анатолий красноречиво ткнул себя пальцем в шею.

– Теперь понимаешь, почему я и захватил его с собой, – нервно подёргивая бородку, признался старый приятель. – Помнится, у тебя тут был хитрый погребок?

– Молодец, что помнишь. Там сейчас я храню коллекционные вина. Но мысль твою понял. Неужели ты мне так доверяешь, Лёха? – ухмыльнувшись, спросил Надеждин.

– А разве до сих пор ты этого не понимал?!

– Неси скорее свой архив. Схороним его, как положено, и примемся за уху. Только запомни, что я прежде скажу: друзей забывать не след! Как говорится, не сотвори себе кумира, особенно из собственной персоны!

Туров понял, куда полетел камень, но ничего не сказал в своё оправдание. Да и аргументов в запасе не было. Он сбегал к машине и принёс несгораемый дюралевый чемоданчик.

Убаюканный воспоминаниями о дружеской встрече на Истре, Алексей неожиданно заснул прямо в кресле. В последнее время такое случалось довольно часто, так как с определённого времени он терпеть не мог спать в своей гламурной спальне. Странная фобия: всякий раз укладываясь в постель, ему казалось, что он ложится в собственный гроб и утром уже не проснётся. Ну и фиг с ним. Значит, раз и навсегда будет покончено с этой сраной жизнью.

Но всякий раз поутру он с ужасом спрашивал себя: а вдруг эта жизнь и на том свете продолжится, как успокоительно налево и направо обещают слуги Господни? Если уж он такой всесильный, ответил бы хоть раз на этот вопрос.

Нормандия. Коричневое мыло

На душе Александра Духона было отвратительно. Щемящая тоска одолевала его с раннего утра. Не радовала на удивление сухая и тёплая погода и синее небо над головой. Вот уж точно: ничего – так ничего!

Причин для хандры было немало, но главная из них конечно же перманентное ничегонеделание, которым он старательно истязал себя год от года, выдавая его за полноценный отдых. Отчасти он был прав, так как охотно занимался физическим трудом, ухаживал за лесом вокруг шато, стриг газоны, на тракторе таскал брёвна, предназначенные к распилу. Нехитрый физический труд помогал сбрасывать излишний вес, нагружать мышцы, словом, держать форму.