Дефолт

Александра дотащилась до трамвайной остановки, привалилась плечом к стене дома, не боясь запачкаться. Сил совершенно не оставалось, а голова тихонечко плыла. До сих пор обмороков не бывало, но сейчас сознание мутилось, и тошнило всё сильнее. Выйти нужно у Лебяжьей канавки, а там – пешком. Можно через Летний сад, где всего два месяца назад они с Артёмом и Аллочкой гуляли, фотографировались на фоне статуй, под вековыми деревьями, у летнего дворца Петра Первого. И искренне считали, что лучше завершить автомобильный тур по Скандинавии невозможно.

Четырёхзвёздочный отель «Нева» приютил их на неделю, самую лучшую неделю в жизни, и нынче Саша не справилась с искушением. Почти разорённая, убитая горем, она вновь остановилась в «Неве», хотя вполне могла отправиться в астрологический салон прямо с Московского вокзала – вещей с собой почти не было.

Но решила побродить по тем местам, где им троим совсем недавно было так спокойно, так легко. В прежней, неожиданно и безвозвратно исчезнувшей жизни, они водили свою собачку к стоматологу, вырезку и сахарные кости покупали для неё только на рынке, а на время путешествий оставляли животное в лучшем номере специальной гостиницы. А сами, упиваясь своим благополучием, пользовались парфюмерией «Король-Солнце» и покупали всё, что хотели. Не отказывали себе и в малой малости, а о том, что расплата обязательно придёт, старались не думать.

За мутным стеклом трамвая истошно клаксонили, налезая одна на другую, пыльные иномарки. В Питере давно не шёл дождь. А у хозяев в последние дни не доходили руки. Вот и Артём забросил свою «Сузуки-Валено», на которой они и ездили в скандинавское турне. Несмотря на молодость, муж при своей солидной комплекции мог влезать не в каждое авто, и потому выбрал вместительного «японца». Жене на юбилей он подарил «Хонду-Сонату» серебристого цвета, и перед отъездом Саша заперла её в московском гараже. Сейчас она почти не рулила – берегла себя.

Беспечные и любопытные туристы, они с фотоаппаратом и видеокамерой отправились в знаменитый астроцентр пешком, исключительно ради развлечения, и чтобы в Москве позабавить друзей. Не надеялись услышать ничего плохого и не поверили в то, что осенью семью ждёт разорение, а после обрушатся на их бедные головы и многие другие напасти.

Хозяйка салона настоятельно попросила всё семейство подъехать к ней в начале сентября, чтобы ещё раз попробовать построить гороскопы, и, по возможности, свести неприятные последствия к минимуму. Разорение Артёма Лукьянова свершилось, и Саше пришлось смириться.

Она с трудом доплелась до отеля; лёгкая сумка казалась набитой булыжниками. Еле справилась с входной дверью, но в холле неожиданно открылось второе дыхание. Захотелось сейчас же дозвониться до мужа, услышать его голос, убедиться, что ничего страшного не случилось. И попросить его обязательно дождаться, сообщить о предстоящем рождении сына – если ничего не случится, то в середине марта. Только бы совладать с собой, забыть про измену, не сорваться на крик, потому что сейчас это и впрямь не главное.

Вышколенный персонал отеля не демонстрировал никаких эмоций. Когда заплаканная Александра заявила, что желает тотчас связаться с Москвой, её проводили к аппарату. Цифры расплывались перед глазами, и Саша путала кнопки, дважды не той стороной ставила в прорезь магнитную карту. Наконец сделала всё, как надо. И замерла, слушая бесконечные длинные гудки. Она мысленно просила Артёма поднять трубку. Отозваться, успокоить и пообещать, что всё будет хорошо.

Странно Артём вёл себя в последнее время – ведь знал о положении жены и отпустил её одну в другой город, ничуть не озаботившись тем, как она перенесёт путешествие. Раньше такого не было никогда. Артём Лукьянов носил благоверную на руках, даже когда она не была беременна. А после рождения Аллочки и вовсе не давал встать с постели, всё делал по дому, а после подолгу сидел рядом, держал за руку, хотя в том далёком восемьдесят четвёртом молодой матери ничто не угрожало. А сейчас что ему стоит всего лишь протянуть руку? Ведь аппарат стоит в спальне, на тумбочке, у изголовья мужа…

– Артёмка, пожалуйста, ответь! Ответь мне, милый, или я сойду с ума! Ты ведь знаешь, ты чувствуешь, как нужен мне!

Сашины липкие губы касались трубки, невольно целовали её, припадали к микрофону, как к роднику в пустыне. Пусть между ними сотни километров, муж обязательно услышит её. Ведь они умели говорить без слов, общаться на расстоянии, чувствовали, когда случалась беда и спешили на помощь – даже когда между супругами уже не было прежних отношений. Но сейчас трубка равнодушно сигналила, а Саша не находила в себе мужества оставить попытки дозвониться и выйти из кабины.