Деформатор

   Злость и обида. На себя, на собственную беспомощность. Вот он - игрок. Висит, точно бабочка на стене. Только иголки не хватает. Но уж за ней дело не станет - культисты наградят.

   Плачущую девчонку подняли на кресте.

   Я видел каждую жертву. Прозрачный кокон со мной внутри двигался по дуге, замирая напротив пустующего креста. Мне показали всех, не позволили отвернуться, как бы ни старался.

   Последней стала женщина, которая до того брела вслед за процессией. Ее ввели в центр - туда, где располагалась круглая дыра. С потолка спустились цепи с крючьями. Вскоре снова поднялись. Женщину всего лишь привязали за руки, а к ногам прицепили какую-то болванку, по всей видимости, тяжелую, так как несчастная хоть и дергалась, но очень слабо.

   Тишина. Ни песнопений, ни музыки. Только едва различимое потрескивание факелов. Даже жертвы на крестах замолчали, хоть и ненадолго. Взвыли снова, с первым словом лысого. Тот воздел руки, пошел кругом. Останавливался возле каждой жертвы, заглядывал в глаза. Его просили отпустить, просили убить быстро, только не так... Как? Я еще не знал.

   Из свободного черного рукава человека появился узкий кинжал. По-очереди пятиконечный разрез украсил грудь каждого на крестах. Первые капли крови упали в заранее установленные в ногах широкие сосуды, гулким звоном разнеслись по секции.

   Первым запел лысый. Его слова подхватили остальные. Языка я не понимал, но монотонность их завываний вполне могла вогнать в транс. Впрочем, она и вводила. Собравшиеся двигались в едином ритме, покачивались на месте. Их голоса становились все громче, наливалась вполне ощутимой мощью. В воздухе появилось грозовое напряжение.

   Люди на крестах разом выгнулись. Кровь из небольших разрезов, только что капающая неуверенными ручейками, брызнула, точно выгонялась под огромным давлением. Первые ряды поющих снова воздели факелы - и пламя на них вспыхнуло чуть ли не втрое сильнее.

   Лысый скинул одежду и теперь упивался хлещущей на него кровью. Огонь играл на крепком теле, выхватывал татуировки и шрамы. Много шрамов - свежих и застарелых. Наира... ее тело выглядело примерно так же. Разве что гораздо меньше татуировок и гораздо больше свежих ран.

   Крики несчастных и песнопения культистов слились в единую какофонию. Казалось, они еще больше усиливают друг друга.

   В круге крестов что-то засветилось. Сначала еле заметно, особенно в бушующем пламени факелов, но с каждой секундой все отчетливее. Алое свечение исходило из дыры в полу, поднималось вверх. Подвешенная за руки женщина тонко взвизгнула, когда свечение коснулось ее ног, поползло выше. Кожа жертвы вспучивалась, покрывалась большими пузырями. Те быстро наливались какой-то коричневой гадостью, лопались.

   Вопли терзаемых, кровь, огонь. Неистовые песнопения терзающих, кровь, огонь. Все они делали одно дело, хоть и стояли по разные стороны барьера.

   Лысый больше походил на демона - бился на полу в судорогах, но с размеренностью секундомера продолжал выкрикивать слова, которые и на слова-то уже не походили. Скорее - на рык. И в такт выкрикам все сильнее разгоралось свечение в дыре. Женщина сгорала заживо. Но не обугливалась, а распадалась странной тягучей субстанцией. Ее визг оборвался хрипящим сипением. Почему несчастная не умерло до сих пор? Она извивалась, запрокидывала голову, но продолжала цепляться за жизнь. Лишь когда подвешенная к ногам болванка оторвалась вместе со стопами и с раскатистым грохотом рухнула в дыру, ее тело вспыхнуло в последний раз и исчезло в губительном свечении. Еще несколько секунд то продолжало бить в потолок, потом опало, исчезло.

   Песнопения оборвались. Лысый культист замер с неестественно вывернутой шеей. Хоть бы свернул ее себе. Жаль, надеяться на это не приходится. Люди с факелами пошатывались, некоторые и вовсе опускались на пол. Только однорукий погонщик уверенной походкой обошел все тринадцать крестов. Он брал сосуды, полные крови, вносил их в круг и выливал в дыру. Каждая такая порция сопровождалась шипением, будто там, внизу, раскаленные угли. Когда он закончил, пришел в себя лысый. С трудом поднялся, обвел взглядом секцию. Кровь с него стекала ручьями. Протянул руку в мою сторону, поманил. Прозрачный кокон поплыл на зов.

   Кто-то из факелоносцев поднес гаду одежду.

   - Ты кто такой?

   Его голос звучал глухо, со скрипом.

   - Никто.

   Лысый указал на кресты.

   - Они - никто. Всего лишь плоть, всего лишь пепел. Ты не похож на них. Так кто ты?

   - Просто странник с пустоши.

   - Просто странник... Интересный у тебя меч, просто странник. Не обжигает?

   - Нет.

   - Как думаешь, что здесь происходит?

   - Какие-то фанатики-идиоты убивают людей.

   Следил за его реакцией. Может быть, удастся вывести из себя. Главное - любыми средствами избавиться от кокона. Внутри меня полыхал пожар ненависти. Сдерживать его почти физически больно. Руки буквально саднит от желания свернуть ублюдку шею. Не помню, чтобы когда-то прежде ненавидел с такой силой. И сколь сладко желать смерти другого...

   - Как грубо, - деланно поморщился лысый. - Они уже были мертвы, когда пришли сюда. Я открыл им глаза, но они не приняли истину. Глупцы.