Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

«Но это отнюдь не конец этноса, если в нем сохранились люди не пассионарные, но трудолюбивые и честные. Они не в силах возобновить утраченную творческую силу, творящую традиции и культуру, но могут сберечь то, что не сгорело в пламени надлома, и даже умножить доставшееся им наследство» (Гумилев Ритмы Евразии. С. 97).

Что ж, будем надеяться на лучшее. А пока что продолжим разбор деградационных процессов.

Сами либералы называют экономический строй неэффективным, хотя создавали систему в 1990-е годы по своим лекалам. А в качестве спасительной меры предлагают продолжить приватизацию, прежде всего в сырьевом секторе, хотя нефтяная и газовые отрасли были созданы «неэффективным» социалистическим государством и ничего нового добавить частные компании за прошедшие десятилетия не смогли. Теперь раздаются призывы пригласить иностранный капитал, особенно китайский… Получается, неэффективное государство 1990-х годов рождения, соседствует с малоэффективным по мировым меркам частным бизнесом. То есть спасительного рычага пока нет. Остается уповать на бесконечные реформы в надежде, что кривая вывезет.

Отсутствие «колбасы» в советских магазинах преисполнило критически мыслящую часть общества презрением к существовавшему режиму. А наполнение за один год прилавков товарами, с чем не могли справиться коммунисты, наполнило реформаторов гордостью и укрепило их презрение к умершему строю. Однако проходит время и наступает очередной «диалектический» этап «отрицания отрицания». Выясняется, что реформаторы не умеют создавать производительные ресурсы, особенно в сфере тяжелой индустрии и науки, как раз то, что хорошо удавалось предшественникам по власти. Политолог С. Кургинян справедливо констатировал: «В стране был запущен регресс». Что в таком случае делать? И позади, и впереди темно.

Можно долго разбирать политэкономические причины краха СССР и неудач «реформаторов» 1980-90-х годов, а можно просто констатировать: власть в СССР, а затем в постсоветской России захватили антипассионарии, для которых главным стало потребление, а не созидание, откуда и возникла готовность войти в западный мир на предлагаемых там условиях. Предложено же было войти на правах сырьевой провинции глобализированого мирового рынка. Предложение было с благодарностью принято. Дети брежневского застоя — семидесятники, впитали в себя атмосферу апатии, самовосхваления, страсть к потреблению, а также враждебные чувства к государству, лишавшего их свободы, свободы потреблять даже ценой будущего страны. Для либералов, ставших в 90-е гг. законодателями интеллектуальной моды, Россия — это кентавр, историческое недоразумение, а отнюдь не пассионарное чудо, выросшее из лесной глухомани часто вопреки неуклюжим действиям властвующих верхов. Но это в прошлом. Ныне этноэнергетика русского народа находится на спаде. Доказательство тому — демографическая ситуация. Это объективный показатель состояния нации. Можно также указать на то обстоятельство, что производство промышленности и сельского хозяйства на протяжении многих лет никак не может достигнуть уровня 1989 г., и это в мирное время! Ныне в России идет борьба «не на жизнь, а на смерть» между тенденцией к самоупразднению страны и тенденцией к ее сохранению. Кто победит, пока не ясно. Когда ликвидировали СССР — это проходило в обстановке бурного общественного подъема, вскоре сменившегося отрезвлением. Многие (но далеко не все) почувствовали, что случилось нечто большее, чем «распад империи» и «освобождение угнетенных народов». Произошел же слом этноэнергетики. А это уже чревато самыми тяжелыми историческими последствиями. Если этноэнергетика останется на низком уровне, то не помогут никакие реформы и государство закономерно разделит судьбу Византии и Речи Посполитой.