Дегустатор

Марки-наклейки с их штрих-кодами придумывались не просто так, а чтобы эти коды считывала загадочная ЕГАИС, система, куда следовало вносить данные о каждой бутылке, продаваемой в стране. Система не работала, ее отлаживали, как далее показала жизнь, до конца лета. Потом, очень потом виновными в ситуации были признаны Федеральная налоговая служба, Минфин, Минсельхоз, МЭРТ и ФСБ с ФТС. Кому-то вынесли выговоры. Никому не возместили убытки — и как их возместить, речь шла о сотнях миллионов долларов. Так или иначе, все это было потом, окончательно выжившие компании определились тоже потом, новое вино на полках стало появляться совсем потом, а в тот момент, в марте две тысячи шестого…

Это теперь была другая, чужая мне страна.

Все, что я и замечательные ребята вокруг меня делали, строили, создавали несколько лет — прекрасный мир новой жизни, — разваливалось на глазах.

И всем было все равно, и главный санитар не ужаснулся возвращению похмельной водочной России. Наоборот, он сдержал слово. С конца марта ни одной бутылки из Грузии и Молдавии в стране уже не было, с наклейками или без. Включая потрясающие ркацители и саперави, как и мцване, за первым розливом которых я наблюдал, затаив дыхание: а вдруг — великое вино? Хоть одно?

И все это не имело, как я теперь понимал, никакого, совсем никакого отношения к планам тех незамысловатых ребят, которые скупали винные хозяйства в Европе и зачем-то журналы в России — и, видимо, не только здесь.

Наоборот, одни незамысловатые ребята сорвали планы других. И это, конечно, было очень мило.

Мертвое же поколение, о котором говорили не знакомые друг с другом Шалва и Алина: а оно здесь при чем? Какая тут связь?

Итак, в подвале было грустно, но… Знакомая секретарша Люся была на месте. И как же она была рада меня видеть — и не голодного, и не убитого горем, а нормального, да еще в отличном пальто и черной шляпе!

— Ждет, ждет, — счастливым голосом сообщила она мне. И потом, затаив дыхание, задала мне вопрос всех напуганных и почти уничтоженных:

— Вы держитесь?

Я держался.

Держался и Антон Корецкий, лучший в стране специалист по винам Италии. Он даже отрастил короткую ленинскую бородку, стал выглядеть старше и умнее.

— Мы никого не уволили, — поразил он меня. — Мы даже взяли новых людей на работу.

Новости были потрясающие.

«Плейн» оказался чуть не единственной в стране компанией, которая завезла в декабре здоровенные партии вина. Если честно, то почти случайно. «Плейн» все растаможил. И стал монополистом. У его дверей стояли люди — рестораторы, коллекционеры вина — умоляли дать любую партию за любую цену. Образовывались очереди закупщиков. И единственное, что склоняло всех «плейновцев» к скромности, — полное отсутствие мыслей насчет того, сколько же еще надо держаться.

— Братья Чиледжи? — удивился Антон, когда мы перешли к делу. — Я на той неделе был у них в Кастильоне Фалетто. Все там отлично. Никого они никуда не спускали. Все у них как всегда. Та же добрая старая мафия. В хорошем смысле. Традиционном таком, итальянском. Забавно было наблюдать, как к старшему, Бруно, сын стучится в дверь, спрашивает, можно ли войти, и бледнеет, когда слышит «нет». В Риме такого стиля жизни уже не встретишь. Да что с ними случится, если старший из братьев с Сильвио Берлускони — на «ты», Сильвио и Бруно?

Не хотелось рассказывать Антону слишком много, но постепенно до него дошло, что речь о событиях еще сентября две тысячи пятого. А это уже был другой век, другой мир.

— Мм, была какая-то история, правда-правда. Да. Ну, это много сейчас таких жуков бегает, потому что…

Тут Антон вздохнул и посмотрел на часы, довольно откровенно.

— Ты, Сергей, значит, книгу пишешь? Интересно, кто ее издает. Не в России, это точно. Давай так. Я дам вводную информацию. Поработаешь сам. Потом заходи еще, если будет надо. Но поработать тебе придется какое-то время, потому что это — вопрос о деньгах. О внутренних пружинах бизнеса. А я тебе просто скажу, где копать.

Он закинул руки за голову и прикрыл глаза.

— Кто и зачем скупает хозяйства… Ищи такое название, как «Диагео». Смотри на цифры. Еще — LVMH.

— А, знаю.

— Ну еще бы. Еще «Перно Рикар».

— Да знаю же. И их тоже. Благодаря им провел три отличных дня в Париже, рекламная поездка.

— Да. Смотри на цифры. Их московский офис все эти цифры дает с гордостью. Ты ведь там всех знаешь?

— С тех пор — очень даже.

— Так. А потом я тебе расскажу про арифметику сегодняшнего винного хозяйства. Пока скажу следующее. Два миллиона евро — цена комплекта нового оборудования. Десять лет — время от посадки нового виноградника до первого приличного вина. Теперь — не забудем банковский процент кредита. Но и цифры ежегодного роста продаж вина. Вот когда ты все это усвоишь, то поймешь, что сейчас происходит в винном мире.

— Антон, — сказал я после небольшой паузы, — а в арифметике модных домов ты что-то понимаешь? И во внутренних, что ли, механизмах их работы? Вопрос такой: что общего между виноделом и создателем моды?

Он удивился, задумался. Обещал еще поразмышлять. Хотя вообще-то до сего дня особо на эту тему не думал.