Дегустатор

— Но я ни хрена не немецкий полицейский. Мне по хрену, кто и как это сделал, если это не по нашим делам. Наши дела — сам знаешь какие. Чтобы подопечный был в порядке. Ты все правильно сказал, это то, что нам было надо. А ловить бытовых отравителей по всей Европе — это не то, что нам надо. Пусть сами ловят. У нас свои задачи. А они изменились. Слышал насчет проклятого вина?

— О, господи, — с отвращением сказал я.

— Ага. Сначала протокол планировал одну символику встречи. История страны, любовь к европейской цивилизации, культура, традиции, знаменитый замок, знаменитое вино — вот что такое этот хренов Зоргенштайн. Просто праздник какой-то. А тут прикинь: подопечные вчетвером посещают место сожжения еврейских колдунов и пьют там проклятое вино. Ведь не поймут их, пожалуй. Тут не только мы, тут протокол встал на уши. И наш, и не наш. Не та символика получается. Отбой, Серега. Ты нам очень помог, вообще-то.

Как быстро, подумал я. Только сутки. Это и вправду случилось. Я не нужен.

— С нас одна штука, — сообщил голос Ивана в трубке.

— То есть как — с вас, это мне надо отчитаться, — озабоченно сказал я.

— Ага, будем мы из-за штуки поганых евр ездить к тебе принимать отчет. Это непредвиденные оперативные расходы. Оставь себе. А штука с нас другая, получше. Одна штука звонка. Если кто-то на тебя наедет не по делу. Отъедет через десять минут, точно говорю. И не вернется. Да ладно, просто так звони, герой. Понял?

Я понял все.

Над ярмаркой светило бледноватое сентябрьское солнце, над ухом хрипела туба, звенели тарелки — инвалиды опять заиграли не любимую Гришей «Эрику».

— Сергей, мы уезжаем, — вывела меня из печали Мануэла. — Ждать?

Минут пять мы решали с ней вопрос насчет «Опеля» — его ведь надо было куда-то сдавать.

А тут я еще вспомнил, что поездка наша, вся целиком, подходит к концу.

— Альберт, — сказал я в телефон несчастным голосом (хорошо, что он меня в этот момент не видел). — Ты мне очень помог. Все получилось хорошо. И быстро. Думаю, теперь постепенно все забудется.

— Ты не едешь в замок, — сообщил мне он уверенно.

— Нет, уже не надо, все прояснилось, — продолжал лепетать я. — Теперь я знаю, что произошло.

— Да? А вот я не знаю, а еще не знаю, какое отношение к этой истории имеет Россия. Ну — мы все теперь в этом мире связаны, и это хорошо. Ты, конечно, напишешь в журнале то, что надо. И приезжай в любое время. Я буду помнить, что в этот момент ты был с нами.

Как они нежно поют, невидимые колокола франкфуртского аэропорта. Три ноты, с верхней до нижней, а потом успокаивающие женские голоса зовут в небо.

Оттуда, в разрывах облаков, я увижу седую каменную чешую шпилей города, подкрашенные в золото клубы деревьев. Есть две Германии, северная и южная, северная — для людей с суровым скучным характером, пьющих пиво, и южная — для беспредельных романтиков, пьющих вино. На севере я так и не был, да и зачем.

Сигарета в курительной аэропорта, среди нервных и слегка взмокших людей. Классика: Джеймс Бонд сидел в зале отлета международного аэропорта во Франкфурте и…

Нет, нет — можно лучше. Кто это написал? Не помню. Кажется, так: Гарри Поттер сидел в зале отлета международного аэропорта во Франкфурте и думал о смерти. Все, что он умел делать в жизни действительно хорошо, — это убивать.

Сколько же всего я умею делать хорошо. Какая потрясающая жизнь. И что это за жадность такая, хотеть быть кем-то еще?

И ведь попробуй нарушь законы жанра в книге или на экране. Не может расследование, которое ведут то ли Гарри Поттер, то ли Джеймс Бонд, оборваться, только начавшись. Жанр тебе этого просто не позволит.

Еще ведь надо, чтобы появился второй труп. А в хорошем произведении — десяток-другой. Большую часть несчастных должен уничтожить лично герой, иначе что это за герой?

Еще надо прочитать «Молот ведьм» и найти там разгадку истории, затаившейся на четыре с половиной века, откопать замурованное в стену проклятое вино, несущее смерть, открыть пузатую бутылку, провести бокалом под носом и не забыть вскользь заметить, что урожай в тот год был прекрасен.

Надо ворваться в мрачный Зоргенштайн так, что никакая полиция тебя не заметит, выявить дремавшее там древнее зло, нашедшее новых хозяев, разнести это зло в клочья, вылететь из взрывающегося замка в огненных клубах, нелепо размахивая руками в ласково несущей тебя ударной волне. И затем, без царапины и синяка, плавно вырулить на автобан, оставляя за спиной дым и разрушения.

На самом деле, в реальной жизни, любой из тех ударов, что наносят на экране хорошо тренированные люди в черных комбинезонах, уложит тебя в больницу на неделю, а окончательно все заживет в лучшем случае через год. И пули врагов попадают в цель гораздо чаще, чем это случается в сказках. Хватает одной, чтобы надолго и всерьез перестать бегать, подтягиваться, лупить преследователей руками и ногами.