Дегустация Индии

Например, в Бенгалии, на родине Шумита, постящаяся вдова шла за повозкой с разлагающимся на жаре трупом мужа иногда несколько недель, пока процессия не добиралась до Ганга. В других провинциях ее несли на носилках за трупом мужа под музыку. Некоторые вдовы совершали этот путь танцуя...

Перед тем как отдаться огню, несчастная сыпала из подола сари жареный рис и раковины, которым от соприкосновения с ней приписывались целебные свойства. Иногда вдовы впадали в транс и становились ясновидящими.

На костре они склонялись к трупу мужа, ложились на него, а иногда и привязывались. Если муж умирал вдалеке, вдова сгорала, прижимая к груди его одежду или обувь. В некоторых случаях женщины сами давали знак зажечь костер...

Ритуальное самоубийство в сочетании с публичным жертвоприношением, каким является сати, глубоко театральное действо с жестко закрепленными ролями и сценарием.

Вдова – безусловная бенефициантка, и в нее вбито, что она может испортить спектакль. Брахманы, родственники, подруги, соседи, помогая ей, следили за чистотой жанра. При зажигании костра громко звучали индийские барабаны, а зрители начинали неистово орать, петь и молиться, чтобы не слышать воплей несчастной.

Зажигал костер старший сын, если его не было, то ближайший родственник-мужчина. В крайнем случае староста деревни или мэр города. Лишь только вспыхивало пламя, на костер сверху наваливали легковоспламеняющийся хворост.

Брахманы придерживали эту адскую живодерню бамбуковыми шестами, чтобы не дать разлететься дровам и кускам тел в стороны. А помощники брахманов поливали их водой от теплового удара. В костер подливали масло и смолу, и он горел несколько часов.

На потухший костер близкие трижды брызгали водой, подобно тому как мы бросаем в могилу горсть земли. Останки бросались в Ганг. Если сати происходило далеко – собирали в горшок и везли к Гангу. На месте сати сооружали памятник, и к нему ходили паломники.

Известны примеры, когда сыновья и родственники связывали вдову и бросали в пламя, поскольку часто ее протест приводил к тому, что всю семью исключали из касты. Маленьких девочек-вдов сжигали вместе с их куклами...

Непонятно, почему мужская церковь так не любила женщин... если инквизиторы хотя бы придавали своим жертвам статус «идеологических врагов», то индийские брахманы жгли безупречных жен и матерей.

В то время как Запад придумывал надругательства над самоубийством, индийские брахманы эстетизировали его музыкой, песнопениями, цветочными гирляндами, нарядной восхищенной толпой и придумывали, как надругаться над вдовой, отказавшейся от огненной расправы.

Британцы ввели закон, по которому было дозволено сжигать вдов только с их добровольного согласия, и полицейский вплоть до вспыхнувшего костра отговаривал жертву. Британцы боялись формулировать закон жестче, поскольку публично пообещали уважать религию и обычаи в колонии.

Борьбу с сати начал Рам Моган Рой, основатель бенгальской секты «Брамазамач», написав книгу, протестующую против сожжения вдов. Книга вызвала возмущение, религиозные фанаты пообещали автору расправу. Однако Рам Моган Рой бесстрашно и последовательно требовал реформы семьи, осуждая полигамию, самосожжения вдов, детские браки и убийства младенцев.

Его поддержал прогрессивный генерал-губернатор лорд Бентинк. Он же пролоббировал в 1829 году закон о запрещении сожжения вдов во всех областях Индии, подчиненных английской короне. Однако варварский обычай продолжал сохраняться в областях, которые не были подчинены англичанам, или уходил в подполье...

Ночью вентилятор-пропеллер орал так, что казалось, что сплю в вертолете. За окном пели, гудели, орали. Телефон начал надрываться с утра. А газеты наперегонки со свистом полетели из-под двери, поскольку девушка, внедряющая их в мою утреннюю жизнь, не поняла русского мата из-за двери, но поняла, что я ей не открою...

За завтраком я начала с пристрастием выяснять, кто под моим окном совершает загадочные переходы в белых одеждах под ритуальную музыку и поет всю ночь. Света Василенко и Лида Григорьева сказали:

– Да это же сикхи! Из твоего окна виден кусок площади перед их новым храмом. Мы уже ходили туда завтракать...

– Завтракать?

– Когда входишь во двор храма, первое, что тебе предлагают, – это перекусить, если ты голоден.

В моем понимании сикхи были грозными воинами, то, что они со странной балетной строгостью круглосуточно ходили перед храмом под музыку в ослепительно белых одеждах и встречали всех зашедших трапезой, показалось удивительным.

Второй завтрак в гостинице показался не таким экстремальным. Я уже знала, что в Индии в основном два вида хлеба: нарезанный в полиэтиленовой упаковке и маленькие лепешки. Я уже не так шарахалась от бананов. А главное, принесла с собой пачку пакетиков чая: выращенного в Индии, расфасованного в Великобритании, проданного в России и возвращенного на историческую родину.