Деяние XII

Сам Алишер мог бы им сказать, что посол, скорее всего, отлично осведомлен, что в Бадабере содержатся военнопленные, но он будет молчать в тряпочку, потому что большие дяди в Москве решили: советские люди в плен не сдаются. И если их план, паче чаяния, удастся, шума никто поднимать не станет, потому что это не нужно ни СССР, ни США, ни Пакистану, а всех заключённых лагеря, скорее всего, ликвидируют. А если даже их двоих переправят в Союз, участь их ждет мутная и тяжелая, и, скорее всего, они никогда уже не вернутся домой. Но ребята не поделились с ним своим планом.

Разумеется, водитель первой же машины отвёз их до ближайшего полицейского участка, откуда их к вечеру того же дня переправили обратно в лагерь. Пленные не спали в камерах, сжавшись, слушали всю ночь доносящиеся с плаца звуки ударов, гогот духов, слабеющие крики и стоны ребят. Сначала их долго били, потом – изнасиловали всей кодлой. Под утро притащили и бросили прямо на пол – окровавленных, истерзанных. Исламутдин был без сознания. Кананд беспрестанно хихикал и что-то пел по-узбекски. Он сошёл с ума.

С этого момента духи озлобились. Целыми днями не выпускали никого из камер, кормили раз в день помоями, за малейшую провинность страшно избивали или бросали в вонючий зиндан. И это заставило полковника Кузнецова ускорить реализацию своего плана.

Ничего сложного в нём не было. Восстание оставалось единственным вариантом. Но, даже перебей они охрану и курсантов лагеря до последнего человека, бежать через горы было безумием. Оставалось одно – захватить находящуюся в соседнем складе радиостанцию и передать в эфир «СОС». Сообщение будет перехвачено многими и скандал приобретет такой размах, что ни пакистанское, ни советское правительство не смогут его игнорировать. Полковник, как и Руслан, прекрасно понимал, что пока о них не кричат все мировые СМИ, в Москве никто и пальцем не пошевелит, чтобы им помочь.

Дело было за малым: захватить крепость, передать сообщение и продержаться достаточно долго для того, чтобы их успели спасти. Слабая надежда, но – надежда.

Помимо них двоих в камере было ещё пять парней, все были посвящены в план. Охранник ещё дергался на полу, когда все заключенные тихо выскользнули на плац. В разом наступивших сумерках только что закончившие салят аль-магриб духи не заметили бегства.

В соседней камере было ещё десять ребят, а в трех других – человек двадцать афганцев из правительственных войск. Эти о готовящемся восстании ничего не знали. Ещё дальше был арсенал, в котором, как говорили работавшие там пленные, находилась мощная радиостанция.

Абдулла лихорадочно перебирал связку ключей, взятую у стража. Наконец, нашел нужный, и, стараясь произвести как можно меньше лязга, открыл двери. Ребята сразу высыпали наружу. В камере оставался только хихикающий и бормочущий Кананд.

Казаков знаком указал Руслану на башню, где рядом со спаренной зенитной установкой сворачивал свой молитвенный коврик часовой. Руслан кивнул и скользнул ко входу на лестницу.

Казаков оглянулся, глазами перебирая солдат. Что-то было не так.

– Ёпт, где Мухаммад Ислам?! – хрипло проговорил он, наконец.

Ребята растерянно огляделись.

– Был здесь…Только что…

С плаца раздался громкий тревожный крик и тут же – галдеж взбудораженных духов.

– Сдал, бл… – яростно матюгнулся полковник.

Руслан возник за спиной взирающего на переполох внизу часового и всадил ему под лопатку нож. Быстро отодвинув тело, взялся за пулемёт. В Обители он пару раз работал с этой установкой на базе 14,5-мм пулемета Владимирова. Всё должно было получиться.

Юноша развернул прожектор на плац и повернул рубильник. Ослепительный свет явил перекошенные лица бесцельно носящихся моджахедов. Среди них Руслан с изумлением заметил Мухаммада, который только что вышел с ними из камеры. Но удивляться времени не было. Чудовищная машина уже заревела огненный гимн смерти, превращающий мечущихся людей в кровавое крошево.

С другой башни присоединился ручной пулемет – кто-то из ребят уже забрался туда, рванули гранаты РПГ. Деморализованные духи пытались отрыть стальные ворота, но валились перед ними. Всё было кончено за четверть часа. Пулеметы замокли разом. На плацу среди грудящихся тел раздавались только стоны раненых.

Однако у арсенала всё ещё стреляли и яростно матерились. Судя по всему, там спаслась часть охранников, которые теперь пытались оказывать сопротивление. Слетев с башни, Руслан кинулся туда, на ходу вытаскивая кольт. Однако опоздал: все духи уже валялись – кого-то скосили очереди Абдуллы, остальных ребята забили, чем попало – кирпичами, палками и кусками арматуры. Но и несколько пленных были убиты.

Двери арсенала были широко распахнуты, восставшие, среди которых суетились и выпущенные из камер афганцы, разбирали оружие.

Из арсенала выскочил залитый чужой кровью Казаков. Лицо его было страшно. Увидев Руслана, кивнул, приглашая в сторону.

– Рация разбита, – выдохнул он ему в ухо. – И х… её починишь.

Подавленный известием Руслан поднял на него глаза.

– Что будем делать, командир?