Деяние XII

США, Калифорния, кампус Строссовского университета, 2 июля 1985

Всё-таки как она была, так и осталась плаксой!

От злости на себя её буквально корчило. Профи, блин! Леди Винтер! Мата Хари! Сидит раскисшая в машине и не в силах поднять задницу и пристрелить старую суку.

Что бы ОН сказал, посмотри на неё сейчас… Ухмыльнулся бы в усы и спрятал под очками насмешливый блеск глаз? Или стал бы гладить по головке и утешать, как маленькую девочку? А может, обнял бы так, что косточки хрустнут, а от поцелуя весь мир перестанет существовать?.. Не важно. Она подозревала, что в тайне он частенько над ней посмеивается, и это её бесило.

С наставницами Обители во имя Святого Георгия было гораздо проще – те прекрасно знали, чего хотели от послушниц, и добивались этого всеми педагогическими приёмами. В старых трёхэтажных казарменных корпусах на западе Москвы, прямо под боком у ГРУ (там было очень много артельных), царила несколько иная атмосфера, чем в питерской Обители. Женщины привносили свой стиль и в Игру.

Лейла часто вспоминала классную даму, она же наставница по ликвидации – толстую мужеподобную старуху с усами. Артельное имя Белоснежка в отношении её казалось грубой издёвкой, но та не смущалась. Казалось, она никогда не поднимала глаз от вечного вязания. Впечатление это, впрочем, было совершенно ложным: она замечала всё, что происходит. Как-то Лейла с подружкой на задней парте хихикала над её вязанием. Словно бы ничего не замечающая Белоснежка прервала урок и мгновенно показала на манекене, как можно задушить человека недовязанным шарфом и одновременно воткнула спицы в ухо и глаз резинового болвана. А потом вызвала хихикавших послушниц и приказала повторить свои действия. Те, конечно, не смогли, за что настоялись на коленях на сухом горохе.

По предмету гоняла всех безбожно, а особенно её, Лейлу. На первых уровнях той казалось, что Белоснежка её ненавидит. Но чем дальше шло обучение, тем с бОльшим одобрением поглядывала наставница на юную послушницу. Вообще, на старших уровнях отношения между наставницами и послушницами стали более фамильярными, иногда даже устраивали девичники, на которых Белоснежка, выпив две-три рюмки мадеры, брала гитару и довольно приятным голосом пела: «Я институтка, я дочь камергера, я чёрная моль, я летучая мышь». Позже Лейла узнала, что если уж эту песню кому и петь, так наставнице Белоснежке…

– Дитя моё, – сказала та однажды, – не думай, что убивать легко. Люди моего поколения убивали много и умело, но нам в своё время тоже пришлось этому учиться. В этом твоё и моё поколения очень схожи… И ещё одно: не думай, что женщинам убивать труднее, чем мужчинам. Всем тяжело одинаково. Потому что убивать – вообще не людское дело.

Проверить это Лейла смогла очень скоро, когда Золушка взяла её на довольно простое задание. В столице появилась банда, нападавшая на инкассаторов. Милиция вот-вот должна была выйти на неё, но это было нежелательно, поскольку при расследовании могли открыться кое-какие тайные каналы финансирования Артели. Совет постановил, что банда должна исчезнуть бесследно.

Конечно, Белоснежку и Лейлу плотно страховали, но старуха прекрасно справилась бы и сама. На квартире, где бандиты тайно изготавливали оружие, из двух наганов с глушителями она спокойно и аккуратно расстреляла четверых. Пятый кинулся на артельщиц с ножом, но Белоснежка стрелять не стала, пихнув стоящую рядом с потерянным видом Лейлу. Та до сих пор не знает, что с ней тогда случилось. Помнит только приближающееся перекошенное лицо бандита и его напряжённую спину в огромном зеркале в прихожей. И словно не она, а кто-то за неё поднимает руку, в которой – вальтер (как у Джеймса Бонда), и жмёт на курок. Глаз бандита превращается в мокрую чёрную дыру, свирепость на лице сменяется смиренным покоем, в забрызганном кровью пробитом зеркале отражается огромный багрово-белёсый желвак, выбитый пулей из затылка.

Дальше Лейла не помнит. Её долго полоскало над унитазом в туалете. блатхаты, а потом Золушка увела её из квартиры, в которой уже работали артельные чистильщики. В Обители она доставила Лейлу в её келью, ушла и вернулась с маленькой фляжкой армянского коньяка.

– Напейся, – коротко сказала она, и это прозвучало приказом.

Лейла напилась, двое суток болела и успокоилась.

Обо всём этом она постаралась прочно забыть и вспомнила только сейчас, сидя в машине. Что с ней случилось? С тех пор она убивала не раз. Нельзя сказать, что ей это нравилось, но получалось легко и просто. А теперь…

Сначала она почему-то не пристрелила этого мерзавца…