Деяния ангелов

Помню, приехал как-то к Алексею, думал, вместе покумекаем, куда податься — в сауну с девчонками или к нему на дачу да напечем шашлыков под водочку. А он сидит и сосредоточенно так марки в лупу рассматривает. «Смотри, — говорит, — какую я красавицу в одного филателиста выменял!» — и тычет мне под нос полуистлевший клочок бумаги. «Ты что, — спрашиваю, — рехнулся? Чем ты занимаешься? Субботний день, солнышко светит, а он, как слюнявый онанист, какие-то фантики перебирает!» «Ну, что ты, филателия — это же интереснейшее занятие, — стал оправдываться Алексей — Многие великие люди питали к ней слабость». Я рассмеялся ему в лицо: «Очнись! Жизнь коротка, как всполох молнии, завтра-послезавтра нас понесут на кладбище. А тебе на смертном одре и вспомнить-то нечего! Что ты видел, кроме своей толстой, вечно недовольной Насти в застиранном халате? Открой глаза: кругом полно куколок, которые и созданы лишь для того, чтобы мы наслаждались ими. Не теряй время!» Алексей, слушал меня и только ртом зевал, пытаясь возражать. Но я не умолкал, все убеждал его: «Подумать только, человеку скоро сорок пять лет, а у него даже любовницы нет! Это же уму непостижимо! И когда ты собираешься наверстывать упущенное, филателист несчастный?» Мои пламенные речи тогда все-таки немного расшевелили Алексея. «Ну, где я себе женщину найду? — мямлил он. — Кому я нужен? Предложу какой-нибудь встречаться, а она меня пошлет… Это же позор!» «Позор?! — взревел я. — А растрачивать жизнь на разную ерунду, как ты сейчас растрачиваешь, — это не позор? Боишься отказа? Дурак! Ну, допустим, откажет одна. Да и фиг с ней! Иди к другой!» «А если мне нравится именно та, которая отказала?» — настаивал Алексей. Я покрутил пальцем у виска: «О, да у тебя психология незрелого юнца! А мы с тобой уже немолодые дядьки, нам не до сантиментов. Что значит — нравится именно та? А эта, а вон та, что, не нравится? Вполне нормально, если мужик положит глаз сразу на нескольких дам. И бери пример с меня. Я уже давным-давно не борюсь за женщин, не прилагаю каких-то особых усилий, чтобы их расположить, завоевать. Если девушка или молодка отказывает мне с первого раза, то второй попытки не предпринимаю. Нет — так нет, не судьба. И даже, когда мы уже вместе, не буду удерживать женщину, вздумай она бросить меня. Мне проще найти себе другую». «Но как заводить любовницу, я ведь женат?» — выложил свой последний аргумент Алексей. «Да, ты женат, но ты не в плену! — парировал я. — Если у меня на пальце обручальное кольцо, то, выходит, я уже не имею права на личную жизнь, так что ли? Нет, брат, жена — это партнер, соратница, подруга, хранительница домашнего очага, но надо же мужчине что-то иметь и для души!»

Наш разговор тогда так ничем и не закончился. Но, как я теперь думаю, мои разглагольствования все-таки посеяли в душе Алексея зерна сомнений в правильности его образа жизни. И зерна эти позже проросли любовной связью с Люсей. Вот только всходы оказались с изъяном — я говорил о мужской потребности иметь романтические отношения с женщинами, но не о том, что ради них надо бросать жену. Видать почва — душа Алексея — была для них не особо благодатной…

И вот теперь он сидит передо мной — молчалив, мрачен и крепко выпивши. Рядом — Настя. Настроение у нее подавленное.

— Что мне с ним делать — ума не приложу, — она кивком головы указывает на мужа, посасывающего пиво прямо из литровой бутылки. — Он уже три дня пьет и ничего не ест.

— Совсем ничего? — переспрашиваю я, озабоченно поглядывая на Алексея.

— Ничегошеньки! — вздыхает Настя. — Я ему и грибной суп предлагала, и пельмени, и его любимые котлеты по-киевски. Не хочет!

— Да, дело серьезное! — качаю я головой и незаметно делаю ей знак, дескать, уйти, дай нам поговорить с Алексеем наедине.

Настя, вспомнив, что у нее не развешано постиранное белье, быстро выходит из кухни. А я закуриваю и некоторое время молчу — жду, чтобы Алексей сам начал разговор. Но он безмолвствует — пьет пиво и курит, стряхивая пепел прямо на стол.

— Слушай, с чего это ты вдруг решил загулять? — не выдержав слишком затянувшейся паузы, спрашиваю я эдаким слегка шутливым тоном. Хотя прекрасно понимаю состояние Алексея. Я бы сам пил по-черному, если бы любимая женщина, которая ждала от меня ребенка, ушла вот так из жизни…

— Тошно мне! — бросает он, не поднимая головы.

— Бери себя в руки! — советую я. — Не мучай жену. Она же переживает за тебя…

Он небрежно кидает под стол пустую бутылку и открывает другую — полную.

— Плевать! Пусть помучается…

Я смотрю на друга с недоумением:

— Ты что говоришь? Вы прожили вместе столько лет, делили на двоих и радости, и невзгоды, построили дом, вырастили дочь… Жена — самый родной для тебя человек, как можно не пожалеть ее?

— А мне вот не жалко! — огрызается Алексей. — И вообще, отстань от меня со своими нравоучениями!

Обиженно отворачиваюсь и, пожав плечами, тихо произношу:

— Какие нравоучения? Я просто даю тебе совет, как друг.