Деяния Апостолов на фоне еврейской диаспоры

С. Макнайт пришел к близкому выводу, хотя его исходная позиция решительно отличается от куновской, – он отрицает существование иудейского миссионерства. Макнайт сравнивает пассаж Матфея с полемикой Павла в Посланиях к Галатам и к Римлянам и приходит к заключению, что оба автора столкнулись с одинаковой ситуацией. В Послании к Галатам Павел боролся с «иудео-христианскими сторонниками благочестия Торы», которые скорее всего принадлежали к партии фарисеев и стремились обратить «частично обратившихся» (боящихся Бога) в полных прозелитов. Иисус в изображении Матфея критикует не иудейскую миссионерскую деятельность как таковую, а попытку фарисеев обратить квазипрозелитов, с сочувствием относящихся к иудаизму, в прозелитов, принявших на себя «ярмо Торы»[7]. Таким образом, и Кун, и Макнайт считают, что фарисеи навязывали свое представление о законе язычникам и пытались сделать квазипрозелитов фарисеями.

Несколько иная линия рассуждений была предложена Пламмером[8] и Алленом[9]. Оба признавали успех иудейской прозелитической деятельности среди язычников, но полагали, что фарисеи в этой успешной деятельности участия не принимали и, решив изменить положение, стали предпринимать невероятные усилия для рекрутирования собственных прозелитов. Таким образом, Иисус возражал не против обращения язычников в иудаизм, а против обращения их в фарисейскую форму иудаизма.

Все упомянутые интерпретации, которые отличаются друг от друга в деталях, объединяет одна принципиальная черта – их авторы считают, что речь идет об обращении язычников в иудаизм. Значение προσήλυτος – «язычник, обращенный в иудаизм» остается неколебимым. Сама идея рассматривать прозелита у Матфея не как принявшего иудаизм язычника, а как ставшего фарисеем иудея, обычно походя отвергалась как не заслуживающая внимания: «Мы не должны думать об обращенных в фарисейство из иудеев, поскольку термин „прозелит“ означает язычника»[10].

Тем не менее, нашелся исследователь, который высказался в пользу именно этой идеи, на взгляд подавляющего большинства своих коллег право на существование не имеющей. Им оказался Мунк. Он заявил, что если логий действительно принадлежал Иисусу, то его текст «может относиться только к обращенным в фарисейство внутри иудейского мира, иными словами, к иудеям, ставшим фарисеями, благодаря усилиям фарисейских книжников»[11]. Аргументов, однако, Мунк не предложил. За него это сделал М. Гудмен[12]. Фарисеи, которые считали себя единственными правильными интерпретаторами Торы, полагает Гудмен, вполне могли стремиться к тому, чтобы как можно большее количество евреев следовало фарисейской галахе. Наиболее очевидный аргумент против возможности такого понимания стихов Матфея – лингвистический: значение «обращенный в иудаизм» для слова «прозелит», похоже, установившееся к первому веку. Эту трудность Гудмен преодолевает следующим образом. Во-первых, говорит он, это слово еще только приобретало характер технического термина в иудаизме: для первого века оно редкость (не встречается у Иосифа Флавия, им крайне редко пользуется Филон, да и то только при цитировании и комментировании Писания, в Новом Завете оно употреблено всего четыре раза). Во-вторых, как это видно из Филона, который обсуждает его этимологию, в слове προσήλυτος доминировало значение перехода к новому и богоугодному устроению[13]. Это же значение прихода к чему-то священному прослеживается для глагола προσέρχεσθαι у Иосифа Флавия и в Новом Завете. Филон знал для προσήλυτος значение «язычник, обратившийся в иудаизм», и этим вызвано некоторое его замешательство при комментировании Исх 22:20 (LXX), где словом προσήλυτοι переведено gerim, которое имеет здесь свое исходное значение «иностранец, живущий в чужой земле». Гудмен резюмирует свою позицию следующим образом: «Я полагаю, что слово proselytos в первом веке имело как техническое, так и общее значение, и в этом своем последнем вполне могло быть приложимо к евреям»[14].