Деятельность вооружённых националистических формирований на территории западных областей УССР (1943-1949)

Из-за плохо поставленной разведывательно-агентурной работы советские партизаны часто путали националистов двух направлений – бульбовцев и бандеровцев, так что информация о снабжении крестьянами националистов, скорее всего, относится и к УПА-ОУН (б) – поскольку бульбовцы не создавали партизанских краёв.

Радиограмма в УШПД от 18 октября 1943 г.: «13 октября националисты во всех своих сёлах возле Сарн, Домбровица открыли занятия в начальных школах для детей. В конце сентября в лесу возле Домбровицы националисты проводили совещание учителей. Предложили учителям не только в сёлах учить детей, но и дома. Бегма, Тимофеев».[199]

Как видим, бандеровец Лебедь в своей книге достаточно объективно оценил административно-хозяйственную деятельность украинских повстанцев.

Аналогичное сообщение тех же авторов от 30 октября: «Националисты в Домбровице мобилизовали всех портных для изготовления тёплой одежды на зиму. По последнему распоряжению штаба националисты сейчас принимают к себе всех, кроме поляков. В данное время [среди] националистов много евреев, особенно врачей».[200]

Жизнь заставила оуновцев отказаться от некоторых идей радикального национализма. Ещё в 1942 году ОУН (б) отказалась участвовать в геноциде, который вёл Гитлер. Правда, отказались от участия в антиеврейских акциях бандеровцы с весьма своеобразной формулировкой: «Невзирая на негативное отношение к евреям как к орудию московско-большевистского империализма, считаем нецелесообразным в настоящий момент международной ситуации принимать участие в антиеврейской акции, чтобы не стать слепым оружием в чужих руках и не уводить внимание масс от главных врагов».[201]

Лебедь так описывает участие евреев в украинском сопротивлении: «Большинство врачей УПА были евреи, которых УПА спасала от уничтожения гитлеровцами. Врачей-евреев считали равноправными гражданами Украины и командирами украинской армии. Здесь необходимо подчеркнуть, что все они честно исполняли свой тяжкий долг, помогали не только бойцам, но и всему населению, объезжали территории, организовывали полевые больницы и больницы в населённых пунктах. Не покидали боевых рядов в тяжёлых ситуациях, также тогда, когда имели возможность перейти к красным. Многие из них погибли воинской смертью в борьбе за те идеалы, за которые боролся весь украинский народ».[202]

Возвратимся к свидетельствам красных партизан.

В начале 1944 года П.П. Вершигора, к тому времени уже принявший от Ковпака командование его партизанской дивизией, сообщал в УШПД: «Всё Полесье за исключением крупных коммуникаций Сарны-Ковель, Ковель-Брест и Сарны-Лунинец было полностью свободно от немцев, громадная территория от Сарны до Буга была поделена между партизанами и соединениями украинских националистов, вытолкнутых из-за Горыни.

…Западный берег р. Горынь, районы Стыдень, Степань, Домбровица, район Колки-Рафаловка были в руках УПА, за ними до Стохода Советские партизаны, и от реки Стоход на Запад полностью националистические районы УПА, партизанами даже не разведанные – какое-то белое пятно на карте Полесья…

Экономическое состояние районов, контролируемых УПА, более благоприятное, чем в советских районах, население живёт богаче и менее ограблено…

Волынь – в частности районы Городище, Гурийск, Порицк, Горохов, Владимир-Волынский полностью находилось под контролем УПА. Гарнизоны противника были только в крупных населённых пунктах вдоль коммуникаций и в райцентрах».[203]

Ценность этого свидетельства сложно переоценить – коммунист перед лицом начальства позитивно оценивает хозяйственную деятельность националистов. Здесь и речи быть не может о какой-то конъюнктурности в оценке.

Деятельность партизан различных направлений принесла оккупантам ощутимый вред.

Благодаря действиям УПА, советских и, в меньшей степени, польских партизан, поставки в Рейх хлеба и скота с Волыни и Полесья в 1943 году оказались сорваны на три четверти.[204]

После рейда Ковпака, в Галиции советские партизаны вновь появились в 1944 году. В шифротелеграмме И. Старинова в УШПД 17 марта 1944 значилось: «Освобождённых районах Тарнопольской области население спрятало часть скота, свиней, создав тайные склады для банд националистов, которые пока ушли в подполье, леса, территорию, занимаемую немцами.

На работы [по] ремонту дорог выходит незначительный процент. Есть случаи отравления, убийств, обстрелов. Чувствуется явная враждебность к нам. К немцам эта враждебность ещё большая.

Действовать партизанам Тарнопольской области будет труднее, чем [в] Германии, такое же положение, видимо, и [в] Львовской обасти…

Четвёртую войну воюю, но никогда не встречал такой враждебной среды, как освобождённых районах Тарнопольской области».[205]

Точность подобной оценки подтверждается последующими событиями. После 1945 года никакого сколько-нибудь значимиого сопротивления в Восточной Германии, за исключением волнений 1953 года не отмечалось. В Западной же Украине с повстанческим движением советская власть боролись до начала 1950-х.