Деймон

Они наслаждались обществом друг друга. Ели пиццу. Разговаривали. Николь, наконец, удалось хорошенько изучить Деймона. Раньше такого случая не представилось. Красив, нечего сказать. Можно понять реакцию женщин на Деймона. Плечи у него во всю ширину столика, за которым они сидели. От того, что он упирался локтями в стол, под короткими рукавами футболки бугрились бицепсы. Её изучающий взгляд медленно скользнул к лицу вампира. И тут она обнаружила, что его полные губы расплылись в кривоватой сексуальной ухмылке, сводившей её с ума.

— Ты слышала, о чём я говорил?

Он откинулся назад, в золотистых глазах сверкали смешинки.

Дерьмо. Конечно, она всё пропустила мимо ушей. Была слишком занята, пуская слюни над его потрясным телом. Лишь бы он не догадался! Но по тому, как он лыбился, стало понятно: от него ничего не укрылось.

— Прости... что?

«Собери мозги в кучу, Николь... сосредоточься».

— Я спрашивал, почему ты не открутила мне башку за то, что я давал телефон нашей штаб-квартиры приёмным родителям?

Он вскинул бровь и, чёрт, стал ещё сексуальнее. Куда уж больше!

Пожав плечами, Николь вытерла руки салфеткой и бросила её на тарелку.

— Я собиралась, но, хорошенько поразмыслив, для себя решила: у вас лучше получится ловить виновных. В этом деле вы профессионалы.

Увидев ошарашенное выражение его лица, она рассмеялась.

— Ага, я знаю пределы своих возможностей. Но если завтра воины отстранятся от решения этой проблемы, то я, не задумываясь, возьмусь за старое.

— Вот что меня на самом деле пугает, так это твоё «не задумываясь».

Нахмурившись, Деймон покачал головой.

— Ты ничего не боишься или просто думаешь, что родилась в рубашке, и смерть пройдёт стороной?

Николь достаточно долго на него смотрела.

— Я боялась первые восемнадцать лет своей жизни, и устала пугаться всего на свете. Понятия не имею, кто мои родители. Я выросла под опекой государства. Мне не посчастливилось быть удочерённой. Меня передавали из одной семьи в другую, и в каждую я старалась вписаться. Самое раннее, что помню, — меня, шестилетку, взяла на попечение пара. Они очень хотели детей, но бог им не давал. Это были счастливые шесть месяцев, а потом она забеременела. Через две недели после этого меня отправили обратно в приют под опеку государства. Я себе поклялась, что следующая семья меня непременно полюбит.  Мне тогда было семь лет, и первую неделю я их страшно боялась. Когда нас посещал социальный работник, они были сама любезность и доброта. Между его визитами, я радовалась, если могла найти, что поесть. Они сидели на наркоте и беспробудно пьянствовали. Сыпали угрозами запереть меня в кладовке, если я об этом кому-нибудь разболтаю. Хотя и без этого регулярно наказывали. Прошла целая вечность, пока я смогла преодолеть свой страх и открыть дверь кладовки.

От ярости кровь медленно закипала в жилах Деймона, когда он слушал рассказ Николь. Но воин не проронил ни слова, чувствуя, что ей нужно дать выговориться.

— Их арестовали, так что я опять оказалась под опекой государства. Было ещё две семьи, но и с ними по разным причинам тоже не сложилось. После этого до шестнадцати лет жила в приюте для девочек. К тому времени меня уже не прельщала перспектива оказаться в какой-нибудь приёмной семье, поэтому, когда кто-нибудь приходил, я либо капризничала, либо красила волосы в синий или любой другой безбожный цвет, и они меня игнорировали. Мне оставалось только два года до совершеннолетия, чтобы я могла покинуть систему опеки и жить самостоятельно. И каждый раз, когда появлялись потенциальные родители, я страшно боялась им понравиться. Лучше уж жить сиротой, чем быть принятой в семью, а потом отвергнутой.

Николь помялась в нерешительности.

— Николь, что случилось с тобой в шестнадцать? — наклонившись к ней, спросил Деймон.

Николь с трудом сглотнула. Об этом она никому не рассказывала и удивлялась, зачем сейчас в этой долбаной пиццерии выкладывала свою душу перед парнем, на которого запала. Нервно растирая руки, она отвернулась.

— Это была моя последняя приёмная семья. Казалось, отца притягивали девочки, и мать, потакая его слабости, сидела сложа руки. Не прожила я у них и двух недель, как он начал проявлять ко мне интерес. От его действий и разговоров мне было не по себе. Когда же социальный работник наносил нам визиты, приёмный отец делал всё возможное, чтобы я не смогла с куратором поговорить наедине.

Николь взглянула на Деймона, чтобы увидеть его реакцию. Он просто сидел и слушал. На его лице не отразилось ни единой эмоции. Только глаза потемнели.