Дейр

— Она у меня фотографическая, — ответил я. — Но только я боюсь, что ни одному из нас не придется спать вволю. Я устал, но я начну слушать ваш рассказ тогда, когда вам будет угодно…

— Немедленно. Я хочу только поблагодарить хозяина дома.

Пятью минутами позже мы уже были в его комнате. Он поставил на печку большой кофейник, а я тем временем достал бланк договора, карандаш и блокнот.

— Я не знаю, — сказал он, — верно ли то, что я делаю, но мне нужны деньги, а эта книга кажется мне самым простым способом добыть их. Может быть, я и не вернусь, чтобы забрать мой гонорар. Все зависит от того, что произойдет в конце моего путешествия.

Я поднял брови, но ничего не сказал. Он быстрыми шагами пересек комнату, взял со шкафа глобус и поставил его на стол. Эта вещь была сделана еще до войны, и на ней не отразилось изменение границ, происшедшее за последний год.

— Идите сюда, — сказал он. — Я хочу показать вам, где началась моя история.

Я подошел к нему. Он медленно повернул глобус и кончиком карандаша указал на точку на некотором расстоянии от западного берега Черного моря.

— Плоешти, — сказал он. — Отсюда я хочу начать. Я мог бы отодвинуть начало еще дальше в прошлое. Но на это потребуется время, которого у нас нет. Правда, у меня есть рукопись, в которой моя жизнь описана подробно, день за днем. Начнем, однако, с налета на нефтяные промыслы в Плоешти.

— Плоешти в Румынии? — спросил я.

— Да. Плоешти, центр добычи и переработки нефти для Германии. Цель нашего Девятого воздушного флота, который тогда базировался в Киренаике в Северной Африке. Прошло уже пять лет войны, прежде чем американцы смогли совершить нападение на важнейший центр жизнеобеспечения фашистской Германии. Сто семьдесят пять четырехмоторных бомбардировщиков, нагруженные бомбами, боеприпасами и горючим, стартовали с полевого аэродрома в оккупированной части Южной Италии, чтобы нанести бомбовый удар по резервуарам с горючим, нефтяным вышкам и ректификационным колоннам в Плоешти. Нам не сказали, что город и нефтеперерабатывающий комплекс окружены множеством орудий всех калибров и что здесь самая большая концентрация зенитных батарей во всей Европе. Но если бы мы об этом и знали, события развивались бы примерно так же, разве что мы бы меньше удивились.

Я был пилотом одного из “Б-24”, носившего собственное имя “Гайавата”. Моим вторым пилотом был Джим Эндрюс. Он был из Бирмингема в Алабаме, но ему, казалось, ничуть не мешало, что я был индейцем-полукровкой. Мы были лучшими друзьями.

Он улыбнулся.

— Может быть, мне нужно сказать вам, что я ирокез, по крайней мере, по материнской линии. Мой отец был урожденным шотландцем. Ирокезы — близкие родственники чероки.

Я кивнул и осторожно сказал:

— Я могу надеяться, что эти сведения упоминаются в рукописи, которую вы мне обещали?

— Да, само собой разумеется. Итак…

Командир соединения бомбардировщиков проложил курс южнее Тырговиште и, вместо того чтобы отклониться на север, где должен был находиться Плоешти, вел машины почти точно на Бухарест. Лейтенант Ту Хокс заметил навигационную ошибку и так же, как и некоторые другие командиры самолетов, нарушил предписанное радиомолчание. Командир звена не дал никакого ответа и упрямо продолжал следовать ложным курсом. Несколькими минутами позднее далеко слева и над самым горизонтом Ту Хокс увидел грязно-коричневое облако и понял, что это, должно быть, дым над горящими нефтехранилищами. Первая волна нападающих достигла цели и сбросила бомбы.

Он наблюдал за флагманским бомбардировщиком и спрашивал себя, видел ли полковник этот предательский дым. Внезапно флагманский бомбардировщик заложил крутую кривую и взял курс на дымящиеся нефтепромыслы. Ту Хокс и другие командиры бомбардировщиков, предупредив ведомых, повторили этот маневр. “Гайавата”, запустив все четыре мотора на полную мощность, понесся на север со скоростью примерно четыреста километров в час. Соединение опустилось на предписанную для нападения высоту в сто метров. Зеленые кукурузные поля сменились желто-коричневыми полями пшеницы; каналы, дороги, тропинки и ручейки пронеслись под ними. На фоне облаков дыма парили огромные серые тела аэростатов воздушного заграждения. Некоторые из них поднимались, чтобы пополнить заграждение, другие висели на большой высоте; часть из них была сбита.

Ту Хокс был смущен, хотя и не показывал этого Эндрюсу. Соединение заходило не с того направления, и проводившийся на протяжении целой недели инструктаж о положении целей в зоне нападения не приносил теперь никакой пользы; неделя эта была потрачена зря. При подлете с юга все выглядело иначе, чем на фотографиях разведчиков.