Дейр

Улисс постарался сосчитать своих людей и врагов, пока те гудели в залитой лунным светом темноте. На его взгляд, их было около сотни. Сейчас они все улетели, за исключением нескольких часовых, которые вились и мельтешили вокруг, оставаясь, правда, за пределами досягаемости отряда лучников.

Улисс притаился под веткой, обдумывая, что делать дальше. И пока он думал, его все время донимал какой-то слабый бормочущий звук. С минуту он тихо вслушивался, вспоминая, где он слышал что-то подобное. Наконец до него дошло — это был отдаленный рокот водопада.

Он отдал распоряжение стоящей неподалеку Авине, которая передала его дальше. Вышла небольшая заминка, потому что отряд, по большей части, не желал расстаться с их теперешним убежищем. Оно давало им превосходную защиту, но Улисс знал своих “людей” и отлично понимал, как надо с ними обращаться. Он прикрикнул и пообещал, что в будущем их не ждет ничего хорошего, если они откажутся повиноваться. Уразумев, те действовали достаточно быстро. Они не заглядывали далеко в будущее, им вполне хватало и настоящего.

Конец ветви или, скорее, то место, где она резко поворачивала на девяносто градусов к горизонту, находился в двух милях отсюда. Из-за густоты зарослей, а также из-за приказа идти тихо и осторожно отряд продвигался очень медленно.

В четверти мили от места их высадки Улисс вдруг увидел черно-белую пену. Он взобрался бы на какое-нибудь высокое дерево, чтобы получше оглядеться, но надо было увериться, что его не заметят летучие мыши, постоянно снующие над головой. Как он и надеялся, поднялся туман, видимость несколько уменьшилась. Однако с вершины дерева водопад был виден, и его рокот не заглушался джунглями.

Поющий Медведь собрался уже спуститься обратно, но тут увидел хлопающего крыльями дулулика. Улисс вжался в дерево и постарался слиться с наростом коры. Лунный свет не падал прямо на Улисса, хотя сквозь листву его пробивалось достаточно, чтобы сделать сумрак скорее серебристым, чем черным. Мимо пролетел летучий человечек, махая крыльями так медленно, будто он только что вырвался из стойла. Затем его крылья забили быстрее, и человечек вцепился в ветку. Он направился к стволу, двигаясь через бледно-желтые и черные пятна света, а лунные лучи отражались от его круглой головы и крыльев, казавшихся более темными, чем тело. Летун спланировал вниз-вверх-вниз над вершинами кустов и поднялся повыше, выбирая окончательное место для ночлега.

У него не было когтей уцепиться за ветку, но он вытянулся и, чтобы не рухнуть головой вниз, схватился за маленький сучок. Сложив крылья, человечек отвернул свое лицо от Улисса.

Поющий Медведь внимательно разглядывал непрошеного гостя. На летуне был пояс с каменным ножом, в руке он нес короткую тонкую пику. Со шнурка на шее свисало какое-то витое приспособление. Улисс признал в нем своеобразный рожок. Видимо, приятель этот уселся в засаду — подкарауливать врагов. Если он их увидит, то известит музыкальным сигналом кого следует.

Улисс покинул свое убежище и двинулся вокруг ствола. Снизу не доносилось ни звука, могущего заглушить мягкий шум водопада. Его люди, наверное, заметили летучего человечка и ждали дальнейшего развития событий. Джунгли, казалось, вымерли. Лук и стрелы Улисса лежали у подножия дерева. К счастью, они были на противоположной стороне, к тому же в тени. Был еще складной нож, который Улисс зажал зубами. Цепляясь, он продвигался очень медленно. И хотя водопад монотонно рокотал, рокот этот был не настолько громким, чтобы заглушить для летучего человечка шорох листьев или скрип ветки.

Дулулик все еще продолжал сидеть, отвернувшись от Улисса, когда тот ступил на его ветку. Ветка была толстой, и Поющий Медведь стоял на ней достаточно устойчиво. Ступил раз, другой, стремясь занять наилучшую позицию. Летучий чуть раскрыл крылья, слегка захлопал ими и сложил вновь. В тот же миг Улисс увидел дыру в мембране правого крыла. Узнал профиль головы человечка. Это был Глик.

Поющий Медведь утратил боевой пыл. Желание убивать улетучилось. Зачем, когда живой тот принесет ему больше пользы?

Убивать всегда проще, чем брать в плен, ему придется ударить Глика и в то же время уберечь его от падения. Хотя Глик весил всего каких-нибудь сорок пять фунтов, он мог разбиться насмерть, упав с тридцатифутовой высоты. Нужна была и уверенность, что тот не сорвется и не увлечет его за собой.