Дейр (ЛП)

У мальчика были спутанные каштановые волосы, и когда он подошел ближе, я увидел его теплые карамельного цвета глаза. В самом деле, каждая черточка его лица, от его прямого носика до крошечной сжатой челюсти и ротика, была мне знакома.

Мое сердце сжалось самым ужасно-чудесным образом. Мои зубы были сжаты так сильно, что заболела челюсть.

Это было неописуемо, это чувство абсолютной уверенности и неверия.

Я не мог оторвать глаз от этого ребенка, ни издалека, ни тем более, когда они подошли очень близко.

Мальчик тоже не мог оторвать от меня глаз.

Его голова поднялась с плеча Хита, когда он изучал меня почти так же пристально, как я изучал его.

Хит взъерошил волосы мальчика и поцеловал его в лоб, как будто делал это миллион раз. Они явно были близки.

Это заставило мои глаза метнуться к нему и сверлить взглядом.

Хит посмотрел в ответ, но когда он наклонил голову и посмотрел на мальчика, его глаза смягчились до неузнаваемости.

Он обожал этого ребенка.

— Это он, Унка Хиф? — спросил ребенок.

— Да, приятель, это уж точно. Разве ты не видишь? Ты выглядишь так же, как он.

Я не мог дышать, не мог говорить, не мог сформировать связную мысль, все мое изумление было поглощено этим маленьким человечком, которого я только что увидел, только обнаружил, что он существует уже бесконечное число минут.

Я попытался откашляться, сказать что-то, потому что у меня были вопросы, на которые мне нужны были ответы, но все это ускользало от меня, сильные эмоции роились во мне, словно грузовик Мак, и все это устремлялось вверх, чтобы забить мое горло и наполнить влагой мои глаза.

— Дейр, — сказал Хит, его тон менялся, охлаждаясь, конечно, когда он разговаривал со мной. — Познакомься, это Кэмерон Аласдейр Мастерс.

Я чуть не упал на колени прямо там. То дыхание, что у меня осталось, было выбито из меня начисто.

Мое второе имя было Кэмерон.

Она дала ему мое полное имя, каждую его частичку.

Если того, что он выглядел как миниатюрная копия меня, было недостаточно, чтобы сказать мне, кто этот ребенок, имя, безусловно, помогало.

Маленький Кэмерон моргнул мне своими большими глазами раз, другой.

— Папочка? — Его голос был неуверенным, и это был явно вопрос.

Он знал, кто я. Ему рассказали обо мне.

Даже двухлетний ребенок был лучше осведомлен о ситуации, чем я. Он явно был связан с Ирис и Хитом.

Мне пришлось трижды откашляться, чтобы произнести ответ.

— Да, — эмоционально сказал я сыну. — Я твой папа.

Он протянул ко мне руку, и я не знал, что делать.

Я придвинулся ближе, даже проник в личное пространство Хита, чтобы выполнить безмолвную просьбу этого маленького ребенка.

Кэмерон похлопал меня по плечу, несколько раз ожидающе моргнув.

— Обними, — сказал он, притягивая меня к себе и к Хиту, заставляя меня и другого мужчину оказаться в неловком групповом объятии.

Хит не сказал ни слова, только протестующе хмыкнул и позволил ребенку добиться своего.

Осторожно и решительно я оттолкнул Кэмерона от него, прижимая его к себе. Первый раз обнимая сына.

— Обнимаю, — наконец согласился я, крепко зажмурив глаза, когда его маленькие ручки уютно обвили мою шею.

Мы оставались так в течение очень долгого времени; он зарылся в меня, я глубоко вздохнул, осознав тот факт, что я отец.

Наконец, я посмотрел на Хита, который буравил меня взглядом.

— Она?… — Я даже не смог закончить вопрос.

— Она жива и здорова, находится под защитой до тех пор, пока все вещи, от которых она нуждается в защите, не будут устранены, что не должно быть слишком долго. На данный момент я устранил почти всех.

— Она даже не сказала мне, что беременна, — медленно сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

Шок отступал, и немного праведного гнева возвращалось обратно, чтобы занять его место.

— Она не могла. У нее не было возможности. И она пыталась избавить тебя от мысли, что ты потерял их обоих, не только ее.

Мой голос был менее спокойным, когда я ответил:

— Более двух лет без единого слова. Как она могла так долго скрывать это от меня? Как она могла скрывать от меня все? Я думал, что она…

Хит не выказывал ни капли понимания или сочувствия ни в его лице, ни в его словах. Как раз наоборот. Но таков был Хит. В этой конкретной ситуации это оказало на меня почти успокаивающее действие, как бы странно это ни звучало.

— Ты дурак, — сказал он низким голосом. — Если бы она пришла к тебе раньше, она бы не осталась, ни на какое время. И кроме того, ты знаешь, что она никогда не подвергла бы тебя опасности. По какой-то причине, которую я не могу понять, она любит тебя.

Что-то болезненное и прекрасное расцвело глубоко в моей груди. Несмотря ни на потерянное время, потраченное горе, неуверенность и растерянность, я все еще любил ее. Даже если это исходило от Хита, было так приятно слышать, что она жива и здорова и, возможно, все еще любит меня.

— Сейчас или скоро ей будет безопасно прийти к тебе, если ты этого хочешь. Ты все еще не уехал, так что я полагаю, ты все еще хочешь ее?