Действия с дробями (СИ)

- Ошиблись родители, имя тебе выбирая. Не Викторией тебя надо было назвать, а Дульсинеей. За твои бесконечные дули с маком.

- Тоже мне, дон из Ламанчи выискался,- сказала Вика и я увидел, что нижняя губа у неё задрожала. То, что произошло далее, меня ошеломило. Из зелёных огромных глаз полились крупные слёзы. Плача, Вика всхлипывала:

- Я к нему бежала, бежала, ночами не спала. Деток уговаривала: "Потерпите, маленькие мои, скоро к папе прибежим". А папа меня Дулей называет. Всё детям про тебя расскажу, что ты их обманул и вовсе меня не любишь.

Я застыл, куда там жене Лота... Маша бросилась к Вике, обняла её:

- Ну, что ты, чудесная наша, плачешь? Нельзя нам плакать, детки расстроятся. Ты устала, не спала, силы у тебя на пределе. Сейчас Серёжа тебя на ручки возьмёт, убаюкает. Тебе хоть чуть-чуть поспать надо. Серёжа на ручки возьмёт! Шевелись!

Подскочив к Вике, подхватил её на руки. Но не так, как носят женщин на руках, а как матери носят младенцев, лицом и грудью ко мне. И понёс, покачивая, выискивая место, где её можно уложить поспать. Маша шла рядом, гладила Викину макушку и тихонько напевала:

"Котя- котинька-коток,

Котя - серенький хвосток,

Приди, котя, ночевать,

Нашу Виченьку качать.

Уж как я тебе, коту,

За работу заплачу:

Дам кувшинчик пирога,

И кусочек молока".

- Неплявильно поёшь,- сонно пробормотала Вика,- кусынцик молока и кусоцек пиляга.

Никогда раньше не замечал за Викой привычки ломать язык, сюсюкая. Она с самого малолетства начала разговаривать правильно. А уж рычала, как маленький трактор: "Сер-р-рьёжа!". От Маши нахваталась?

- Меня бабушка научила сразу по-взрослому говорить. И буквы "р" , и "ч", и "ш" я хорошо выговаривала. Без всякого логопеда. Просто, нам с Викой хочется поиграть в твоих маленьких девочек... Устали мы быть сильными, крепкими, могучими...- передала мне Маша мысленно.

Через сотню шагов я наткнулся на то, что искал - покров из мягких морских водорослей. Они не были мокрыми, и в этом было ещё одно из чудесных свойств Кулона - мы шли по океанскому дну, но песок под ногами был не влажным, а сухим. Вот и водоросли, оказавшись в поле Кулона, мгновенно высохли.

Бережно опустил Вику на это мягкое ложе.

- Вике ножку надо,- устало простонала она.

Прилёг рядом с ней, она тотчас же закинула на меня ногу и тихонько засопела, облегчённо вздохнув. С другого моего бока улеглась Маша и тоже закинула ногу на меня. На моей груди лежала Викина рука и Маша положила свою ладонь на Викину. Была Маша немножко горячей, но я почувствовал, что температура её тела падает, оно становилось просто тёплым.

Закрыл глаза и вдруг понял, что, если засну, а Вика и Маша поменяются местами, то, не открывая глаз, не смогу определить: кто с какого бока лежит. "А тебе это так важно?"- спросил сам себя. И ответил самому себе: "Конечно, нет".

Проснулся оттого, что Вика легонько покусывала моё плечо. Увидев, что я открыл глаза, прошептала мне на ухо:

- Хочу тебя. Очень-очень. Мы же впервые так надолго расставались. Я истосковалась,- и откатилась от меня, переворачиваясь на спину и отодвигаясь в сторону примерно на метр.

Как можно более осторожно и медленно сдвинулся к Вике, освобождаясь от Машиного тела. Маша глубоко вздохнула и почмокала во сне губами.

Я стал покрывать поцелуями тяжело задышавшую Вику, стоя на коленях между её ног. Дошёл до розовой пятки, перешёл на другую пятку и начал двигаться по внутренней стороне бедра к конечной точке своего путешествия по любимому телу.

Знакомая волна жара обдала меня и поверх Викиного бедра легло такое же белое и гладкое бедро. Оторвал губы от нежной кожи, поднял голову. Маша не легла сверху на Вику, а подсунула ладони ей под плечи и, оперлась на локти, нависая над Викой. Обе соприкасались только сосками, да лобок прижимался к лобку.

Опираясь на кулаки выпрямленных рук, я мог, слегка приподнявшись, войти в Машу, а прогнувшись чуть назад и вниз - в Вику.

Слёзы из Машиных глаз, которые раньше высыхали на её щёках, теперь горячими каплями падали на Викино лицо.

- Солнышко моё рыженькое, ненаглядная моя, любимая моя девочка,- всхлипывала Маша. Но, содрогаясь, простонала, как всегда: "Серёженька-а-а!".

- Виченька!- прорычал я Маше на ушко, поскольку в этот момент изливался в Викино лоно.

- Машенька-а-а! - страстно простонала Вика, оставляя на белоснежной коже Машиной спины восемь кровавых царапин от ногтей. Когда я вновь вошёл в Машу, она вдруг закричала и впилась зубами в Викино плечо. Все три тела ходили ходуном. Мне стоило неимоверных усилий удержаться от желания стиснуть их обеих в объятиях, навалившись на них сверху. Сказка соединилась с огненной феерией и стала сказочной огненной феерией. Или огненной фееричной сказкой.

Маша, откинувшись на спину, лежала рядышком с Викой. Я стоял над ними на коленях, между моих ног лежали Викино левое тёплое бедро и Машино правое горячее. С полузакрытыми глазами, они улыбались довольными улыбками. Как обе волшебно хороши!

Первой нарушила молчание Вика:

- Вижу, вижу, зверюга, что тебе мало. У Машеньки сегодня день рождения, подари ей в подарок огненный пломбирчик.