Действительность

Вдруг мне стало очень приятно и легко на душе. Я даже обрадовался тому, что пришел именно тринадцатый автобус. Кто-то сделал выбор за меня и от этого я был счастлив. Ведь есть в человеческой природе один неприятный изъян, нам проще следовать чьим-то указаниям, чем решать самим. Это снимает с нас некую ответственность, дарует успокоение и дает право оправдывать свое бессилие превратностями судьбы.

И тут я посмотрел на высокое шестнадцатиэтажное здание на противоположенной стороне улицы. Я осмотрел его снизу доверху и, остановив свой взор на крыше строения, я почему-то почувствовал некое удовлетворение, словно бы я трудился над некоей сложной задачей и внезапно нашел верное решение.

И в ту секунду приступ неожиданно прекратился. Я вернулся в свое тело, и мир снова начал передавать сигналы непосредственно моим органам чувств. И знаешь, что со мной произошло? Я испугался. Испугался не так, как это делает взрослый человек, а как беззащитный ребенок, что пугается монстра под кроватью. Я полностью отдался панике и просто побежал. Да, просто бежал сломя голову, не разбирая дороги. И единственное чего я хотел в тот момент – это оказаться подальше от остановки, от тринадцатого автобуса и от той самой высотки.

Я серьезно испугался того, что могу умереть вот так, в приступе. Уйдя в этом состоянии, я ничего не осознаю, мне не будет больно или страшно, но при этом меня словно бы убьет кто-то другой. Внешне это будет выглядеть как самоубийство, но участвовать в этом на самом деле будут двое.

Я утратил контроль над собой. Это было очень страшно, и я никому не пожелал бы пережить подобное. На данный момент я пережил уже четыре подобных приступа с разницей в пять-шесть дней.

Я никак не могу это контролировать и больше всего на свете я сейчас боюсь думать о том, что это может случиться со мной, например, в тот момент, когда буду гулять с сыном. Я не смогу что-либо предпринять, но я очень не хочу, чтобы он увидел, как папа, ментально разделившись на две ипостаси, делает с собой что-то скверное.

Ведь, несмотря на все текущие неурядицы, я очень люблю своего ребенка и очень хочу проводить с ним все свое время. Пожалуй, только это я и называл бы полноценной жизнью. Но мир устроен несколько иначе, и я в нем вечный должник. Я должен! Я должен всем подряд! Должен ходить на опостылевшую работу! Платить ипотеку! Должен тем! Должен другим! Должен! Должен! Должен! И из-за всего этого бреда, что сейчас составляет основу моей жизни, у меня просто не остается достаточно сил, чтобы провести с сыном столько времени, сколько я считаю достаточным. Я существую на работе и в прочих бессмысленных обязанностях часами, а живу от силы несколько минут в день. Так вот ответь мне, друг, что это за дурацкое существование в уплату некоего долга, при условии, что ты ничего не занимал?

Прости, я немного отвлекся.

Рассказывал ли я кому-либо о приступах?

Естественно. О самом первом случае я рассказал жене, близким, друзьям. Но реакция окружающих была достойной. Ну, то есть вообще никакой. Правда. Я клянусь. Всем плевать.

–

Неприятно признаваться, но я перестал обращать внимание на многие бытовые мелочи, вроде уличного термометра. Когда выпал снег и вдарили морозы, я спокойно вышел на улицу в осенней куртке, кроссовках и без шапки. Самое удивительное в том, что я не чувствовал холод. Я осознал, что делаю что-то не то, только потому, что люди на улице как-то странно смотрели на меня.

Я словно жесткий диск, доживающий свои последние дни. Часть информации удается обрабатывать, но битых секторов становится все больше, и я забываю даже то, что сделал только что. Иногда я смотрю прямо на человека, и понимаю, что не помню того, что он мне только что сказал.

А где-то полгода назад я заметил резкий перепад в моем состоянии и настроении. Я начал добровольно отказываться о того, что раньше приносило мне удовольствие.

Я очень любил сочинять музыку. С самой юности я любил играть на гитаре, и придумывать незамысловатые мелодии. Но затем словно что-то сломалось, и в последний раз я что-то сочинил еще в июне. Это была коротенькая зарисовка, последние две минуты моего творчества. И после этого ничего, только пустота.

Я всегда визуализировал свою музыку, перед тем как облачить ее в ноты. Я проигрывал мелодию в голове и, отпустив сознание, погружался в те эмоции, что дарит мелодия. После этого музыка рождалась очень легко, главное было – успевать ее фиксировать. Но после той жалкой июньской потуги все заканчивается. Я тупо сижу с гитарой в руках и не могу связать даже двух нот. В голове лишь вязкая пустота. Я бесцельно бью по струнам, но мелодия не рождается, вдохновения больше нет.

Еще я очень любил книги. Даже сам написал несколько рассказов. Я всегда предпочитал фантастику и мечтал стать таким писателем, как Филип Дик. Долгое время я усердно работал над своими произведениями – редактировал их, продвигал как мог, но в итоге недавно я смирился с мыслью, что стал просто еще одним парнем из интернета без надежд и перспектив и просто сдался.