Действительность

– Не надо, братан. Сейчас на остановке выйдешь, да? Успокоишься.

И я обмяк на сиденье, словно тряпичная кукла. Я в одно мгновенье словно бы потерял какой-то колоссальный импульс, и, доехав до ближайшей остановки, я без сил вывалился из автобуса. Я слышал, как за спиной завизжали, шлифуя по льду колеса автобуса, но я не нашел в себе сил даже на то, чтобы обернуться. Я сумел сделать три неуверенных шага, и меня вырвало прямо на мостовую.

Затем начала кружиться голова, и я осел на землю. Немного посидев рядом с лужей собственной рвоты и сделав три глубоких вдоха, я все же сумел побороть себя и встать на ноги. Меня шатало, а все тело перекашивало от хаотично проявляющихся судорог. От ног к голове волнами пробегал озноб, и когда он достигал головы, то замещал собой все мысли, что успели родиться в моем сознании, пока он поднимался от ног к голове. Не особо понимая, что делаю, я побрел в случайном направлении, лишь бы оказаться как можно дальше от этого места.

На остановке стояла целая куча народа. Еще бы, утро рабочего дня, всем надо куда-то спешить. Думаете, ко мне кто-то подошел? Что-то спросил? Нет, конечно. Лишь пожилая женщина довела до моего сведения, что мне следует меньше выпивать, ибо ее покойный муж – вот такого вот никогда себе не позволял. Я так и не понял смысла ее изречения, но вникать не стал.

Я каким-то образом определил, что двигаюсь в сторону работы и это меня вполне устроило. Я просто медленно брел в выбранном направлении, сильно загребая мокрый снег ногами.

Понимаешь, в тот момент я не чувствовал сожаления, не чувствовал страха. Хотя я ясно отдавал себе отчет в том, что пострадавший мужчина вполне может обратиться в полицию и те меня без труда отыщут. Но меня это беспокоило не больше чем погода в Гватемале, словно бы не я сейчас ударил совершенно незнакомого человека, а мною было это прочитано в разделе криминальной хроники местной газеты.

Сейчас я испытывал сожаление, испытывал стыд и возможно даже хотел бы извиниться. Но есть одна вещь, что тревожит меня куда сильнее самого инцидента – это провал в памяти. Я помню, как куда-то шел от автобусной остановки, но не помню, куда в итоге пришел, и что я там делал. Кажется, я просто пришел на работу, слегка опоздав, и просто выполнял свои будничные обязанности, как полагается. Впрочем, я не могу быть в этом уверен, ведь память вернулась ко мне только в девять вечера, когда я был дома.

–

Не могу сказать, что в школе я чем-то выделялся. Самый обычный подросток, часть умеренно серой массы. Правда, круг моих друзей был весьма невелик. Но связанно это в первую очередь с тем, что я не особенно легко вхожу в контакт с новыми людьми.

Я не могу прийти в незнакомую компанию и сразу влиться в нее. Чтобы начать активно общаться с человеком, мне требуется довольно много времени. Мне необходимо узнать его поближе, четко уловить особенности его поведения. Те, кто меня знают, скажут, что я лукавлю, что я всегда уверен на людях, выступаю на публике и, вероятно, никто не чувствует себя так уверенно в большой компании.

Но это на самом деле не так.

Ведь для того и существуют подобные записки, чтобы рассказывать в них всю правду. Верно? Так вот, с годами, путем многих неудач и провалов, я научился ловко подстраиваться под любое общество. Мне достаточно взглянуть на тех, с кем мне предстоит сегодня общаться, и я уже знаю, какое обличие мне стоит достать из моего внутреннего шкафа. И я так ловко это делаю, что даже сам уже забыл, как выгляжу и что думаю на самом деле.

Даже в тот день, когда я познакомился со своей женой, я был в одной из этих тщательно проработанных масок. Да, со временем я подмешивал к созданному мной образу элементы себя реального, но чем больше во мне было моего, тем чаще я слышал: «Когда мы познакомились, ты был совершенно другим». И за последний год я приобрел полную уверенность в том, что «настоящий» я ей не подходит. Так сложилось. Видимо, не надо было казаться кем-то другим, может тогда и не было бы сейчас этого мучительного чувства одиночества.

Впрочем, я отвлекся. Так вот, из школы я вынес немало полезных уроков. Например, научился пить, курить и ругаться матом. Но самое главное как раз в том, что именно в школьные годы я и научился маскировать свою нелюдимость. Хотя нет. Нелюдимость – неудачное слово. Я любил общаться, любил веселые компании. Но мне нужно довольно много времени, чтобы стать «своим». Вот оно! Верная формулировка. Я совершенно не «свойский» человек, и именно в школе я научился прикидываться «своим».

Возможно, эта моя осторожность в общении с людьми была воспитана отцом, благодаря которому я отвык доверять людям, и боялся лишний раз обжечься. Возможно все дело в том, что я был младшим ребенком в семье и долгое время знакомился с кем-то только по протекции старшего брата. В общем, откуда бы ни взялась эта робость, она была со мной с глубокого детства.