Действительность. Том 1

И всякая философская доктрина, как «существо метафизической системности», живущее в мире трансцендентального опыта познания, и есть, по сути, это двойственное отражение. Отражение, хотя и у каждого под разными углами, но всё же, всегда в раздвоенности, порождающей и укрепляющий повсеместный дуализм мироздания. И каждая личность, рождаясь и развиваясь, порождает новое «зеркало», свой новый мир, не похожий на иные, в силу разности и непохожести «зеркального искривления». Прямых зеркал – не бывает. И каждый новый мир, есть новая доктрина, сама в себе истинная. Ведь, как не существует общего мира феномена, так и трансцендентального, идеально истинного мира, – не существует. Общий для всех мир, единое существующее независимо от наблюдателя пространство, – что может быть абсурднее? Каждый индивидуум, «рожает» новый, единственно существующий мир. Он – начало и конец всякого мира. Он – не отражает существующее, но порождает его, «продуцирующими ганглиями собственного сознания». Каждая из которых, неповторима и неповторяема.

Может быть, следующее покажется полным абсурдом, но всё же попробуйте представить себе на минутку такого наблюдателя, который не принадлежал бы ни к «живому», ни к «не живому» миру. И который, в силу этого, был бы полностью объективен, в своём взгляде на общий мир. (Если, опять же, представить себе существование такого.) Каким увидел бы он, наш мир?

Во-первых, я уверен, что он никогда не смог бы провести черту, между «живым» и «не живым». Для него вообще не существовало бы такого вопроса. Весь мир, слился бы в единый конгломерат, не имеющий никаких границ внутри себя. Мир, где блуждающие сгустки энергии, в бесконечно различных формах, сталкиваются в безграничном пространстве, образуя тем самым всё новые и новые формы, сохраняя старую, незыблемую сущность. Вся наша действительность в своей метафизике прошлого и будущего, верха и низа, живого и не живого, добра и зла, как воплощённое осмысливание собственной действительности, подобна сталактитам и сталагмитам в пещере. Некие формирующиеся в нашем трансцендентальном сознании «сущности», разделённые потолком и полом, но тянущиеся друг к другу всю жизнь, благодаря гравитации и падающим каплям «воды времени», и, в конце концов, сливающихся в сталогнаты, после смерти.

Если вы посмотрите на мир глазами этого «стороннего наблюдателя», то даже в наших социальных взаимоотношениях, вы найдёте отражение механизмов и принципов, присущих более «не живой» природе. Общие механистические формы движения, связывающие некоей божественной нитью природы, всё и вся в единый и неделимый мир. Где родственно всё, без исключения. Мы ведём себя так, как диктует нам наша общая со всем миром, глубинная субстанциональность. Эта «субстанциональность», уходит своими корнями далеко в древность, и далеко в сущность. Туда, где перестаёт существовать какое-либо деление, где стираются всякие признаки, по которым можно было бы что-либо делить. В ту глубину, где абсолютный баланс сил, создаёт лишь то единственно возможное при абсолютном балансе, – пустоту.

Я чувствую, где-то близко пещеры настоящей глубины, пещеры в которых захватывает дух у всякого путника. Где холод отрезвляет ум, и заставляет дрожать конечности, словно при встрече с громадным, ужасным и прекрасным чудовищем. При встрече с вашим самым потаённым, тонким, и в то же время, мощным разумением. Но не спешите, потихоньку, вам надо привыкнуть. Ведь здесь, на этом пути, таится самая коварная, и самая большая опасность.

Объектарность альянса

Мы, люди, наивно полагаем, что у нас есть свобода, что у нас есть выбор, что мы реагируем так, как нам вздумается. Уже в этих понятиях; реагируем, и свободно, – есть противоречие. Мы думаем, что мы свободны в своих поступках, что наше свободное поведение диктуется только нашим внутренним «я», находящемся глубоко внутри нас, и в сути своей, абсолютно произвольным. И это самая большая, и в тоже время самая великая, самая необходимая для жизни, иллюзия. Она даёт нам ощущение присутствия в нас, той независимой воли, которую мы придаём всему скрытому и изначальному в своей сакральной существенности, всему божественному, обладающему свободной волей и собственным независимым ни от чего, произволом. Она даёт нам иллюзию свободы собственной воли, без которой мы бы не смогли жить.

Надо отметить, что свобода, как нечто абсолютное, как нечто само в себе дифференцированное и самостоятельное – миф. Она не существует потому, что ей, в отличие от «не свободы», не на чем базироваться. Когда мы говорим о свободе, то мы всегда говорим относительно не свободы. Ведь в нашей действительности, освободившись от одного, тут же неминуемо, попадаешь в зависимость от другого, и никак иначе. Я ещё остановлюсь на этом вопросе подробнее, в следующих разделах.