Действительность. Том 2

По большому счёту всякое воззрение, есть всецело – перспектива. И каждое отдельное воззрение в мир, есть воззрение с неповторимой индивидуальной перспективой, глубиной и кривизной, соответствующей зеркалу душевного агрегата, продуцирующего это воззрение. И мы, люди, как «зеркало мира», играем собственными перспективами так же, как играем понятиями и словами. Эти игры, суть нашей переливающейся и играющей красками, словно на сфере мыльного пузыря, природы. Мы стремимся к основательности, к односложности наших воззрений, мы хотим надёжности, но это очередная иллюзия. Ибо в самом мире не существует ни основательности, ни надёжности, как бы мы могли обладать ими? У нас просто нет такой возможности.

В нас есть всё, что только может содержать в себе мир и природа. И так же как в нём, в мире – нет ничего однозначного и односложного, в нас нет ничего простого, ничего абсолютно истинного и безупречно законченного. И правдивым будет всегда лишь тот взгляд, который ты определил в данную минуту, как правдивый. Ведь, как грубое и тонкое, инертное и мобильное, как живое и неживое, так истина и заблуждение, ложь и правда, в конце концов ад и рай, это результат того же деления нами мира на две противоположности (по большому счёту близкое родное, с одной стороны, и далёкое чужое – с другой), в игре противопоставлений, в воинственной парадигме нашего сакрального существа. Деления мира на монады противоположностей собственного разума, которые на самом деле не существуют друг без друга. Лучше будет и здесь сказать аллегорией:

«Погонщик» – истина, верхом усевшись на «осла»,

«осёл» тот – ложь, своим иканием заглушает правду,

в плети «погонщика» находит он отраду,

«Погонщик» – не «погонщик», без того «осла».

Как часто видел я, на исторических тропинках,

картину дивную, что так влияла на рассудок мой,

«погонщика» преследовал «ослов» конвой.

Плетями погоняя, окружив со всех сторон,

от удивления кричал я, – это он?!

Перевернулся мир вверх дном!

Где истина? Где ложь? В ответ: – Известно.

«Погонщик» – истина! «Осёл» же, – ложь!

Но ведь я только что увидел,

как на «погонщика» «осёл» тот взгромоздясь,

своё тщеславие насытил…

И все сказали: Истина – в «осле»!

Его икание – это песня правды!

И не взирая, на «погонщика» награды,

наречь «ослом» готовы, обвиняя в кривизне…

Природа лжи лежит в том месте, где её меньше всего ищут. Природу вообще редко ищут. Но даже если это и случается, то обычно переворачивают всё и вся с ног на голову. И потому, как правило, стремятся к одному, а находят – другое. На самом деле природа лжи всецело находится в нашем воображении. Она такой же результат внутренней борьбы, борьбы одних «ганглий» нашего разумения, с другими, на поле безостановочной баталии, начавшейся с рождением, и заканчивающейся со смертью. В самой природе конечно же нет ни лжи, ни правды, ни истины, ни заблуждения, всё это лишь наши дефиниции и наши оценки, подкреплённые устоявшимися консолями нашей же разумности. Ведь наш разум в своих воззрениях и апперцепциях естественным образом старается вставать на «твёрдую почву». «Зыбкая почва» – опасна! Ему необходима некая определённость, пусть относительная, но всё же дающая хоть какую-то уверенность. Он ищет «истинность», чтобы твёрдо стоять на своих ногах. Но находит ли он её? Способен ли он на это? Ведь как бы ни была тверда и незыблема очередная его правда, её твёрдость и незыблемость, её непогрешимость, есть лишь вопрос времени. «Всё разрушается под временем звонков…» Относительность твёрдости и незыблемости здесь такая же, как в любом другом месте. Она построена целиком и полностью лишь на убеждённости.

Как в этом мире всякий монолитный стержень,

Имеет прочности запас

Так вера в непоколебимость стелы

Что истинной зовётся из спокон веков -

Разрушится под временем звонков,

И будет свергнут всякий царь Памира

Разрублен как палаш эмира

И человек, обрез отмерив от плеча

Нарядит новую богиню с горяча…

И станет поклоняться совершенству,

Что в очевидности блаженства

Отбрасывает всякое сомнение и упрёк

Приносит разуму удовлетворение, из века в век…

И ты, – мужчина настоящий,

Стремишься к истине, – ведь женщина она!

Но стоит лишь испить бокал до дна,

Напитком жажду утолить, бодрящим,

Как привкусом фальшивого вина,

Восторженность погасит настоящим,

Упрёка скорбь, разочарование, и вина…