Действуй, дядя Доктор!

- Возраст тут ни при чем, - чуть обиженно бросает он. - И вообще, это уточки анти-стресс. Нажимаешь на попку вот так и из нее вылазит куча маленьких шариков, - демонстрирует мне, подтверждая свои слова. - Нажимаешь столько, сколько душе угодно. А еще есть неофициальная функция, так сказать, от меня, опускаешь утенка в воду и...

- Играешь с ним?

- Топишь, - как ни в чем не бывало бросает Андрей, откладывая коробку. Подносит ко рту бутылку и отпивает из горла ром. Много отпивает. И подает бутылку мне. - Выпей. Обещаю не пользоваться тобой, если вдруг вырубишься. И это не сделает тебя алкоголичкой или безответственной мамашей, - долго смотрю на бутылку и беру в руку. А потом все же подношу к губам. Делаю глоток, а затем еще один. Совершенно не втыкаю на кой черт пить ром. На вкус неприятно. У вина хотя бы есть приятные нотки. Если уж смысл напиться, чтобы стало хорошо, то хоть со вкусом.

- Смешная ты, Лен. Итак, вернемся к утятам, - берет одну игрушку и опускает в воду. - Допустим, это человек, которого ты ненавидишь, хочешь кокнуть, ну или просто охренеть как он тебя бесит. И делаем вот так, - я была уверена, что он шутит. Но нет, Лебедев начинает ее топить. - Это Эдик, мой двоюродный брат. Этот сученыш разбил отцовскую машину и сказал, что это я. Ему было пятнадцать, а мне шестнадцать. Родители мне не поверили и лишили карманных денег, и я месяц сидел дома. А было лето. Жаркое лето. Сука, Эдик. Хлебай водички, ушлепок. Раз, два, три, - на «три» утенок всплывает. - Ладно, с тебя хватит, гондончик. Твоя очередь, - переводит на меня взгляд. Сказать, что я удивлена – ничего не сказать. - Черт, не надо было показывать, что тридцативосьмилетнего мужика это до сих пор волнует, да?

- Да нет, что ты. Показывай. Правда, если бы здесь был психиатр, то тебя, конечно, бы уже записали на учет, - сама того не осознавая, тяну бутылку ко рту. И тут же одергиваю себя, когда обжигающий, совершенно невкусный глоток попадает снова в организм.

- В этом и есть фишка, Лена, - вполне серьезно произносит он. - Здесь только ты, я и ром. Делаем, что хотим и говорим, что хотим. К нам психиатр не придет. Кстати, я имел опыт общения с некоторыми из них. Куча из них сами нездоровы. Не хочешь пока говорить и расслабляться, тогда я продолжу, - кидает еще одного утенка, рядом с плавающим «Эдиком». - А это Наденька. Из-за этой козы я получил в юности дырку в живот. Как знал, что не надо ввязываться из-за нее в драку. Бросила меня, сука, а сама укатила с гондоном, оказавшимся ее дружком. Получай, Надька, - история снова повторяется. Утопление «Наденьки» так же происходит трижды. И тут меня осеняет.

- Ты вешаешь мне на уши лапшу для того, чтобы вывести меня на доверительный разговор?

- Вторая часть – да. Первая – нет. Я говорю чистую правду. Я понимаю в чем сейчас проблема. Мужчина априори не должен показывать свою слабость и тебе кажется, что я занимаюсь здовством с приставкой «пи». Но фишка в том, что мужик ничем не отличается от женщины в плане страха. Мы те еще слабаки и трусы временами. Никто из нас не хочет ввязываться в драку за едва знакомую девку, потому что не хочет получать люлей или место на кладбище. А вот общество порицает – не ввязался в драку, отбивая едва знакомую соседку Наденьку, – слабак. Клеймо похлеще люлей, правда, лучше кладбища. Вот и ввязываешься в херню и получаешь дырку в живот. А сучка в итоге уходит с гондоном, наплевав на твою дырку в животе, и что ты хер пойми, как доберешься до больнички. Поэтому, получай-ка ты еще, Надька, - секунда и снова топит утенка. Самое удивительное, что я ему верю. Реально верю в то, что так было, и он это помнит. - Что ты больше всего ценишь в мужчинах? - неожиданно интересуется Андрей.

- Умение молчать.

- Намек понят.

- Вообще-то я серьезно. Интересного собеседника найти трудно. В большинстве своем я реально мечтаю, чтобы он заткнулся. Если честно, еще я представляю, как именно он затыкается. Например, давится водой, которую постоянно хлебает в перерывах между разговорами. Или соплями, которые постоянно втягивает. Есть у меня работник, в реале классный, но жуткий болтун, вот он, например, постоянно ковыряется в ухе. Мне очень хочется, чтобы его палец когда-нибудь там застрял. И болтать перестанет не по делу и ковыряться, там, где не надо рыть траншею. Да, я действительно люблю, когда мужчины молчат. К тебе это, как ни странно, не относится. Возможно, пока.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А пойдем искать твою точку джи, - с улыбкой произносит он, в очередной раз меняя тему разговора.

- Ты точно ненормальный. Не надо мне ничего искать.

- Тогда ответь на тот же вопрос. Что ты еще ценишь в мужчинах?

- Их отсутствие.

- Плохо, Лена. Очень плохо. И все-таки пойдем искать твою точку джи, - усмехаясь, произносит Лебедев, неожиданно притянув меня к себе. - Тебе вообще не холодно?

- Нет. Видимо, алкоголь начал действовать. От него ведь становится жарко? - интересуюсь я, зачем-то смотря на губы Андрея.