Действующие лица и исполнители. Повести

- Идем к нему! - решительно заявил отец. И пошел впереди, хотя обычно в таких случаях нас за собой ведет мама.

У Лукьянова шло совещание.

- Я загляну… - сказал папа.

Секретарша как бы защитилась от него обеими руками:

- Ну, это уж на вашу ответственность!

Через минуту Лукьянов вышел в приемную.

Как я и предполагал, он был высоким, стремительным.

Лицо его было не просто приятным и открытым, как у меня на концертах, но еще и красивым. И загорелым.

- Что такое? - не здороваясь, спросил он.

- Надо вам рассказать… - начала мама.

- Это срочно?

- Да! - сказал я.

Он взглянул на меня с удивлением, но даже не спросил, кто я такой.

- Давайте!

Он распахнул дверь, которая была напротив его кабинета.

- В чем дело?

- Речь идет о художественном руководителе ансамбля, - сказала мама., Этот вопрос решен положительно.

- В том-то и дело, что нет!

- Как нет? Единица утверждена.

- Но персональное назначение… неверное, - продолжала мама. Утвержден не Виктор Макарович, а другой человек.

- Ну, в такие детали я вникать не могу…

Тут произошло неожиданное: папа повысил голос.

- Нет, вы прекрасно знаете, что любой проект, любая машина состоят из деталей. И вы постоянно вникаете… Но и художественное произведение, и человеческая жизнь - все, все состоит из деталей!

- Директор Дома сообщил мне вчера, что Виктор Макарович сам решил отдохнуть. Что ему врачи запретили…

- Дебет с кредитом явно не сходятся! Он обманул вас, - сказала мама.

Отец передвинул письменный прибор на столе:

- Тот же самый директор Дома сказал, что Виктор Макарович - уже «пройденный этап». Это ваше любимое выражение. Но человек не может быть пройденным этапом! - Отец решительно вернул письменный прибор на прежнее место. - И вообще я должен сказать… Что значит «пройденный этап»? Наша с вами жизнь покоится на «пройденных этапах». Как на фундаменте! Не надо быть строителем, чтобы знать, что без фундамента здание рухнет.

Недавно я слышал что-то очень похожее. Но Виктор Макарович говорил о книге, а отец о фундаменте. Потому что был инженером.

Лукьянов папу не узнавал.

- А я держал вас за чересчур деликатного человека. Это мне нравится!

Отца многие считают чересчур деликатным.

«Ты немного недопонимаешь», - говорит мне папа в тех случаях, когда я вообще ничего не понимаю. Например, когда он помогает мне решать математические задачки. «Вот видишь, как у тебя все получилось!» - говорит он. А на самом деле все получилось не у меня, а у него. «Это не совсем так», - говорит папа, когда что-нибудь совсем уж не так.

Он умеет подсказать, вроде бы не подсказывая. Так бывает и с моими задачками, и со звонками Лукьянова.

- Вот видите, как вы отлично придумали! - говорит он Лукьянову по телефону.

- Это же ты придумал, - возражает мама, когда папа вешает трубку.

- Он и без меня все это знал.

- Знал бы, так не звонил!..

И возражает папа людям так, что, кажется, он просто дополняет их собственные мысли.

А тут он почти кричал. И на кого? На Лукьянова!..

- Разве можно не ценить людей, которые уже сыграли свою роль, выполнили, так сказать, свою функцию? - продолжал папа. - Так, простите, и мать с отцом недолго вычеркнуть из памяти. Они ведь тоже выполнили свои функции: родили нас, подняли на ноги. Оглянуться назад - вовсе не значит отступить! - Лукьянов продолжал не узнавать его. - А Виктор Макарович мог бы еще долгие годы исполнять свою роль. Назвать его «пройденным этапом»?!

- Это не я назвал, а директор Дома культуры.

Лукьянов оправдывался перед отцом.

- Виктора Макаровича я давно знаю, - сказал он, - очень давно! Я пел у него в хоре.

- Вы… пели? - переспросила мама.

- Недолго. Певцом я не стал. Так что практически это не имело значения.

- Это не могло не иметь значения, - сказал папа. - Не надо делать вид, что мы появились на свет такими же, какие мы с вами сейчас. Все имело значение! Мы часто слышим:

«Никто не забыт и ничто не забыто!» Разве это должно относиться только к военным подвигам? По-моему, ко всему доброму, что делают люди… Я это давно вам хотел сказать.

- Вот и сказали, - ответил Лукьянов.

- Но как же, если вы пели… можно было не позвонить Виктору Макаровичу? Не проверить?.. - спросил отец.

- Вы знаете, какие сейчас напряженные дни! - ответил Лукьянов. - У меня на календаре… там, в кабинете, записано: «Позвонить Караваеву». Хотел узнать о здоровье. В таком вот плане. Потому что директор Дома меня заверил… - Лукьянов зашагал по комнате. - Давно я не видел Виктора Макаровича. Должно быть, лет двадцать. В Дом культуры хожу главным образом на собрания. Времени нет. К сожалению… - Лукьянов остановился. - А он-то что же не мог о себе напомнить?

- Неудобно, наверно… напоминать, - сказала мама.

- У меня тоже одна голова! И в ней иногда не хватает места…

- Сердце в этом смысле гораздо вместительней, - уверенно сказал папа. - да, понимаю. - Лукьянов сел за стол, на котором стояли целых три телефона. Он уже не был таким напряженным, стремительным. И хотя в кабинете у него шло совещание, он как будто не торопился. - Нехорошо получилось…

- Дирдом во всем виноват! - сказал я.

- Кто?

- Директор…