Дэйвенпорты

Пока Джон осматривал ее щиколотку, Руби думала только о том, какой же он красивый. И о том, как ей хочется его поцеловать. И в тот момент, пока решимость не растаяла, Руби потянулась к нему.

Все тело Джона напряглось, одна его ладонь обхватывала ее щиколотку. Потом он расслабился и ответил на мягкое прикосновение ее губ. Грудь девушки так и затрепетала. Руби приподнялась на колени и прижалась к нему. Она задрожала, когда ладони Джона легко скользнули по ее плечам, спине и замерли на затылке, делая поцелуй глубже.

Когда они наконец оторвались друг от друга, жадно хватая воздух, Руби чуть не упала ему на колени. Его сердце мощно билось под ладонью девушки. Джон улыбался ей. Он молча помог Руби встать и проводил ее в дом. Это был их первый поцелуй – и, естественно, не последний.

Джон и сейчас смотрел на ее губы, как будто его пленило то же самое воспоминание.

Лицо Руби вспыхнуло, и она сделала еще шаг к нему.

– Ты сейчас ездишь верхом? – спросил Джон, практически читая ее мысли.

– Не так часто, как хотелось бы, – ответила Руби с улыбкой.

Она не стала добавлять, что родители оставили только двух лошадей, а остальных продали.

Джон пригубил свой напиток.

– Если погода будет хорошая, надо будет нам прокатиться на следующей неделе после обеда.

Руби смогла сохранить на лице сдержанную улыбку.

– Если солнце будет печь, мы сможем спрятаться в тени дуба.

Глаза Джона широко распахнулись, но как раз в тот момент, когда Руби наконец полностью завладела его вниманием, появилась Эми-Роуз с полной бутылкой напитка, который был в бокале Джона.

– Спасибо, Эми-Роуз. – Джон протянул свой бокал служанке, и чары воспоминания мгновенно испарились. – И спасибо, что помогла сегодня сестре. Я знаю, с Хелен бывает непросто.

– О, это ерунда, – ответила Эми-Роуз, опуская глаза.

Она по-прежнему была непростительно красива для служанки. Руби не видела другой девушки, черты которой казались бы ей такими безупречными вблизи, притом без всяких бриллиантов, блеска и румян.

Руби шагнула к Джону. Из-за близости к нему, из-за жара от камина и из-за того, как Джон смотрел на Эми-Роуз, Руби ощутила каплю пота, сбегающую по спине.

– Давай найдем более уединенное место, – предложила она Джону, желая вернуться к прерванному разговору. Девушка зыркнула на Эми-Роуз, та кивнула и отошла.

Теперь надо было напомнить Джону о том, что их некогда связывало и что может связать их в будущем. Но из этого ничего не выйдет, если ее избранник будет так смотреть на служанку.

* * *

С улицы кирпичный дом Руби казался пустым, заброшенным. Особняк Тремейнов располагался ближе к полному суеты центру Чикаго. Руби вышла из экипажа у парадного входа. Она невольно подумала, что по сравнению с «Портом Свободы» их особняк казался домом с привидениями. В нем не было тепла, как в доме Дэйвенпортов, и семьи, которая вдохнула бы в него жизнь.

Посреди пустого холла Руби чувствовала себя привидением, духом, беззвучно скользящим то в дом, то из него. Она даже рада была царящему здесь мраку. Этот мрак скрывал перемены, из-за которых в душе ее поселилась грусть: то тут, то там была пустота на месте картин и сувениров – милых ее сердцу бесценных безделушек. Их было не сосчитать.

– Руби, милая, это ты?

Голос матери донесся из тускло освещенной комнаты дальше по коридору, когда девушка уже почти дошла до лестницы. Плечи ее поникли.

– Да, – тихо ответила Руби.

Внутри у нее все сжалось, и она еле шагала по холлу, который прежде был выстлан теплым обюссонским ковром.

Мистер и миссис Тремейн сидели по обе стороны от медленно затухающего в камине огня и пили херес. Руби остановилась перед ними, будто ее вызвали, чтобы отчитать за провинность.

– Как прошел твой вечер? – спросила мать.

Руби уставилась на алеющие угли.

– Замечательно.

Она старалась сдержать нервные движения, потому что мать их терпеть не могла.

– У Дэйвенпортов все в порядке? – не отставала мать.

Руби посмотрела на нее и увидела себя через двадцать лет. Даже в тусклом свете можно было разглядеть царственные очертания носа и чувственные губы. Хотя у миссис Тремейн фигура была объемнее, ее легко можно было принять за старшую сестру Руби.

– Да.

Мистер Тремейн резко поставил свой хрустальный бокал на стол для закусок.

– Хватит любезностей. Ты говорила с Джоном?

Отец, высокий мужчина с круглым животом, повернулся в кресле и хмуро уставился на Руби. Он был на десять лет старше жены, на висках его была заметна легкая проседь, но острый, пронизывающий взгляд его глаз ничуть не потускнел с годами.

– После ужина мы с Джоном ненадолго остались наедине, – начала она. – Вспомнили детские приключения, посмеялись…

– Руби, – сказала мать, – это не касается дела.

Миссис Тремейн не повысила голоса, но было в ее спокойном, сдержанном тоне что-то такое, отчего волоски у Руби на предплечьях приподнялись.

– Он пригласил меня на конную прогулку, – сказала девушка, шагнув ближе.

– Когда? – Голос мистера Тремейна слишком резко прозвучал в тишине, и его жена и дочь вздрогнули.