Дейвид Гаррик. Его жизнь и сценическая деятельность

Дейвид заехал в Личфильд, повидался с семьей и в середине ноября был уже в Дублине. За последние годы театры этого города пришли в некоторый упадок; вследствие небрежных, чисто спекулятивных антреприз публика сильно «распустилась». Толпы постороннего народа шатались постоянно за кулисами, театр был вечным местом скандалов, а прислуга, дожидавшаяся своих господ у подъезда, взяла за привычку врываться на верхнюю галерею силой и смотреть задаром спектакль. Шеридан решил все это привести в порядок и со свойственной ему энергией сразу объявил о всех своих реформах. Во главе труппы стояли: Гаррик, сам Шеридан, новый молодой актер Барри и мисс Анна Беллами, которая сделалась теперь актрисой. Барри был сыном состоятельного золотых дел мастера; благородная, изящная и высокая фигура, чудные аристократические манеры, неизвестно откуда им заимствованные, голос, который «мог выманить птицу из гнезда», и замечательная красота делали этого молодого человека опасным соперником Гаррика. Он действительно имел громадный успех в течение этого сезона, а впоследствии сделался одним из лучших актеров Англии. С Гарриком они были пока в самых хороших отношениях. Мисс Беллами, по своему обыкновению, успела втереться почти во все богатые дома Дублина, сплетничала, льстила, унижалась и свое прихлебательство у местных аристократок именовала пышно «трогательным единением чувствительных душ».

Шеридан встретил Гаррика на пристани. После первых приветствий знаменитый артист завел разговор о делах: ему хотелось поступить в театр на жалованье, а опасная перспектива антрепризы мало улыбалась его осторожному уму. Шеридан отказался от такого предложения наотрез. Гаррик настаивал. Тогда решительный антрепренер вынул часы и дал ему 5 минут на размышление. Дейвид подумал и согласился. Большинство ролей играли они в очередь, а некоторые заранее поделили между собой. Сезон оказался чрезвычайно удачным, а спектакли, в которых принимали участие все три артиста, вызывали полную сенсацию. Вообще, город был тогда еще оживленнее, чем обыкновенно: во главе Ирландии стоял законодатель мод знаменитый лорд Честерфилд, сильно «ожививший» столицу. Помимо маленьких уколов самолюбия, которые старательно готовила ему мисс Беллами, Гаррик был вполне счастлив: аплодисменты, стихи, масса знакомых и громадная прибыль должны были вполне вознаградить его за приезд в Дублин.

В апреле он довольно холодно распрощался с Шериданом и уехал из Ирландии. Дела антрепризы пошли отвратительно, плата актерам была приостановлена, и Гаррик прислал Барри значительную сумму денег, чтобы выбраться из возникших затруднений.

В Лондоне дела шли хуже и хуже: восстание Карла Эдуарда, его победоносное шествие к Лондону, быстрая смена министерств, а затем Куллоденская битва и резня, устроенная герцогом Кумберлендским в Шотландии, – все это занимало умы толпы, и ей было не до театров. Партер и ложи пустовали, актеры получали половинное содержание, а антрепренеры охали и бранились. Положение Лэси было тем хуже, что Гаррик и Сиббер отказывались от ангажемента, и он ворчал, жалуясь на заговор двух лучших артистов. Однако когда в июне прибыл в Лондон один из немецких князьков, начались празднества в неурочное время, и Рич, желая воспользоваться этим случаем, предложил Гаррику устроить с ним пополам шесть спектаклей. На долю знаменитого артиста досталось 3 тысячи рублей «чистых». Слоняясь без дела по улицам Лондона, Гаррик решился лучше уехать в Личфильд и провести там свободное время. Мистер Фицджеральд приводит письмо Гаррика, прекрасно характеризующее тогдашнее положение дел. Вот оно:

«Я получил чрезвычайно странное письмо от мистера Лэси, полное лживых и противоречивых обвинений, низкой клеветы и диффамации. Хотя сплетение этим летом двух несчастных созвездий отнюдь не предсказывало мне ничего хорошего, но, полагая все надежды на правоту моего дела, я осмеливаюсь пренебречь этим предзнаменованием… Он прислал мне контракт в 5 тысяч рублей на 3 года; на это я, разумеется, отвечал отказом. Я не желаю связывать себя на долгое время и не согласен получать жалованья меньше, чем прежде. Я не могу играть серьезные роли два дня подряд. Вообще, я работал последний сезон через силу и, когда мистер Шеридан или миссис Сиббер не играли, лез из кожи, чтобы поддержать спектакль. Если до вас дошли какие-нибудь неблагоприятные для меня слухи, пожалуйста, немедленно напишите, и я сейчас же отвечу вам. Простите, пишу очень небрежно и невнимательно: вокруг меня толпа братьев и сестер… сестер больше, а потому шуму и возни не оберешься… Вся наша местность взволнована до сих пор инсургентами. Что касается до меня, то я очень мало боюсь их и думаю даже поступить в войска волонтеров, так как за недостатком ангажементов мне, кажется, не придется играть в этом году другого амплуа».